Книга Сокровища Петра Первого, страница 1 – Виктория Лисовская

— Нет, Жан, я так и не понимаю, на кой ляд нам мерзнуть на крепостной стене, когда все старшие рыцари спокойно пируют в замке! — зябко поеживаясь на холодном ветру, заявил худенький прыщавый Этьен.

Должность младшего оруженосца еще пару месяцев назад представлялась для парня самой заветной мечтой, а уж войти в самый богатейший и влиятельный орден Франции, да что там Франции, всего мира — орден тамплиеров, об этом он и помыслить не мог. Но реальность оказалась намного прозаичнее, кроме романтических поездок рядом с рыцарями в сверкающих доспехах на боевых конях, также заключенных в броню, ему пришлось заниматься всей грязной работой за рыцарем Леоном. Грязной в прямом и переносном смысле, — чистить доспехи, выгребать нечистоты из лат, ухаживать за своенравными жеребцами мессира. Но сегодня вообще день не заладился.

Погода начала портиться ближе к вечеру. Нудный тусклый дождь опустился на улицы Парижа, и внезапно начавшийся ледяной ветер принялся терзать башни замка Тампль, резиденции Храмовников, и рыцарей, дежуривших на крепостных стенах.

Обычно мессир Леон сам профессионально выполнял боевую службу на крепостной стене, но сегодня, отдав приказ Этьену и Жулю, второму оруженосцу, Леон вместе с девятью рыцарями Храма, по личному приглашению Великого Магистра Жака де Моле, отправился на военный совет.

Зря оруженосцы думали, что тамплиеры пируют в теплом зале. Нет, девять избранных храмовников решали важные вопросы своего ордена, вопросы, от которых зависело будущее не только ордена, но и всей Франции, Италии, Испании и окрестных земель.

— Великий Магистр, мессир, ситуация действительно критичная. Мои люди сообщают, что король Филипп не сегодня, так завтра примет решительные меры. В Париже неспокойно, а в королевском дворце давно хотят усмирить наш орден! — обеспокоенно докладывал Гуго де Пайро, правая рука Великого магистра Жака де Моле, один из самых влиятельных людей в ордене. Гуго нервно вытер выступившие на пухлом лице капли пота, и с волнением взглянул на магистра.

Но де Моле, казалось бы, не слышал Гуго, он смотрел как бы сквозь толпу рыцарей, через окно на ночной Париж. О тревожности мессира свидетельствовали только скрюченные пальцы, лихорадочно вцепившиеся в эфес меча, лежащего в дорогих самоцветных ножнах.

Слова Гуго де Пайро повисли в воздухе.

По толпе рыцарей пронесся обеспокоенный гул.

Наконец громко заявил на весь зал рыцарь Готфрид Анжуйский:

— Филипп трусоват, он не посмеет… — твердо произнес он. — Он слишком многому обязан перед орденом.

— Да, обязан, еще как обязан. Более четырехсот тысяч флоринов, — подал голос молчащий до этого казначей ордена Жан дю Тура.

По рядам рыцарей пронесся еще один изумленный вздох.

Созданные, как защита пилигримов по дороге к Гробу Господнему, всего за пару веков рыцари Храма превратились в реальную военную, политическую и экономическую силу, могущество и власть которых только росли с каждым днем. О нищете рыцарей напоминала только символическая печать: два рыцаря на одном коне, но эти бедные годы остались далеко позади.