Книга Сокровища Петра Первого, страница 78 – Виктория Лисовская

— Я думаю, это она о Петре Первом и о Павле Первом.

— А что потом случилось?

— А потом у нее в семье что-то произошло, то ли с внуком, то ли с дочками, Муратова сама написала заявление об уходе, сказала, что ей нужно дома сидеть. Она потом, кажется, с домашними проблемами разобралась и писала книги, сидя на даче, где-то во Всеволжском районе.

Снегирев кашлянул.

— Это все, что я могу вам сказать о Вере Евгеньевне, она действительно была хорошим человеком и великолепным ученым. И очень хорошо, что ею заинтересовались, наконец-то заинтересовались. Про нее в газете должны написать, — с гордостью сообщил он.

— Что? В газете? В какой газете? — вскинула брови Безбрежная.

— Я думал, вам рассказали, — удивился Снегирев. — Где-то недели три назад сюда, к нам на кафедру, приходил приятный молодой мужчина, журналист. Тоже все расспрашивал про Веру Евгеньевну, спрашивал, по каким темам она работала. Где ее бумаги можно найти и все такое.

— А как звали журналиста? Из какой он газеты? Он вам документы показывал? — быстро засыпала вопросами Даша.

— Что? Ну да, какая-то корочка у него была, красная вроде, — медленно протянул Снегирев, а потом захлопал глазами: — А он что, не журналист? А кто тогда?

— Думаю, что не журналист! Случайно, не этот мужчина? — Следователь показала ему фотографию Владислава Сидорчука.

Матвей Павлович внимательно рассмотрел ее, а потом с сожалением вернул:

— Нет, не этот. Тот посимпатичнее и помускулистее был, и еще усы у него темные такие, и очки тоже.

— А как он представился?

Снегирев задумался, даже закрыл глаза от усердия:

— Вася-Ваня-Вова?? Что-то в этом стиле, но я не помню.

— А газета как называлась?

— Мм… «Обозрение», «Правда», «Свобода»? Я не обратил внимание.

Матвей Павлович печально вздохнул.

— А что вы ему про бумаги Веры Евгеньевны сказали? — озабоченно спросила Дарья.

— Я ему сказал, что тут на кафедре ничего не осталось, а все должно быть на даче, где она прожила последние годы жизни.

* * *

Новый день начался с привычной картины — нудный дождь за окном и старый свидетель в кабинете следователя.

— Сергей Александрович, добрый день. Спасибо, что зашли, — поприветствовала свидетеля Дарья.

— Добрый день, Дарья Николаевна, к вам разве не зайдешь, если повесткой вызывают. — Второй охранник Михайловского замка был немного сконфужен.

— Вы, наверное, уже знаете, что ваш начальник Владислав Олегович находится под арестом, его подозревают в краже картин из музея. По этому поводу и к вам есть несколько вопросов от следствия, — важно сообщила Дарья Николаевна.

— Так я вам все рассказал, что знал. Даже больше. — Сергей почесал подбородок. — Я понимаю, что не нужно было вам всю эту мистику рассказывать. Она совсем в расследовании не нужна.

— Вы мне лучше расскажите, это Владислав Олегович вам запретил рассказывать про мистику? — серьезным тоном спросила Безбрежная.

Тот кивнул.

— А про то, что он замешан в краже, он тоже запретил говорить?

Сергей напрягся.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Вы все прекрасно понимаете, Сергей Александрович. Вы что-то видели в ту ночь? Видели, но промолчали. Почему?

— Я… я не знаю… — У свидетеля пропал голос.

— Давайте я вам помогу, Сергей Александрович, у вас дети, ипотека, а тут работа хорошая, так ведь?

Михайлов судорожно кивнул.