Книга Путь к золоту Рюрика, страница 41 – Виктория Лисовская

Лев Георгиевич Никодашин, к которому я обратился с вопросом, объяснил мне, что здесь скрыта главная тайна нашей отечественной истории. Наш народ пока еще не готов к настоящей реальной истории Древней Руси, что сейчас обнародовать эти факты никак нельзя, потому что ситуация в стране шаткая — разные мелкие политические партии и ячейки социалистов только ждут повода, чтобы развалить нашу империю, потому все эти сведения должны остаться в фондах Академии.

Все это вполне логично и правильно, но я пребываю в сомнениях. Неужто основы нашего государства настолько шатки и непрочны, что мы не можем узнать настоящую правду о себе и о своем великом прошлом?

Глафира, как обычно, встала рано утром, умылась и только хотела приступить к приготовлению обильного завтрака для нескоро просыпающегося лучшего сыщика Санкт-Петербурга, как во входную дверь кто-то тихо поскребся.

Она думала, что почудилось, но шум снова повторился.

Глафира открыла входную дверь и чуть было не вскрикнула от изумления: на пороге стоял Прохор Лукьянович, держа под локоток грязного оборванного мальчишку лет семи, у которого наглые глазки воровато поглядывали по сторонам.

Вид у старика Золотого тоже был весьма потрепанный, а под правым глазом наливался сочный синяк.

Глаша тихонько ахнула — не хотелось раньше времени будить господина Свистунова, рано ему было рассказывать о своей детективной миссии.

— Прохор Лукьянович, что это с вами? — всплеснула руками девушка.

— Ничего страшного, Глафира Кузьминична. Утро доброе, мы можем с вами поговорить? Желательно без свидетелей, — старик покосился на соседские окна.

— Да-да, конечно, проходите. Вот сюда, поднимайтесь ко мне в комнату на второй этаж, — зачастила горничная, показывая дорогу.

— Только попробуй отсюда что-нибудь умыкнуть, уши откручу, — тихо, но зловеще прошептал пацану на ухо Прохор. Он увидел, как ярко блеснули наглые глазки, завидев роскошь меблированных комнат.

— Проходите-проходите, — повторила Глафира.

— Глафира Кузьминична, а мы вас… не скомпрометируем своим присутствием? — тихо спросил Золотой. — Утро раннее, а мы у вас в комнате. Может, на заднем дворе поговорим?

Глаша рассмеялась.

— Было бы перед кем компрометировать! — весело улыбнулась она. — Старый, малый — а Аристарх Венедиктович точно ревновать не будет!

Они прошли в ее скромно обставленную комнатку, и, прикрыв дверь, Глаша сказала:

— Итак, я вас внимательно слушаю. Хотя позвольте, Прохор Лукьянович, обработать ваш ушиб. У меня и мазь хорошая на травах имеется, как раз на такие случаи.

— А, пустяки это все, заживет! — Прохор выразительно покосился на мальчишку, и Глаша поняла, что украшение под глазом Золотой получил именно от пацана.

Мальчишка был чрезвычайно худ, даже тощ, грязная тряпка, которая должна была изображать что-то наподобие рубашки, болталась на нем как флаг на мачте, немытые, скомканные волосы падали на лицо, почти полностью его закрывая, только озорные умные глаза были живыми и яркими и освещались внутренним светом.

— Привет, тебя как зовут? — спросила Глафира у оборванца.

— Никак, — буркнул тот.

Лукьянович сзади стукнул его чуть пониже спины своей тростью с ажурным набалдашником.