Книга Кольцо королевы Фредегонды, страница 118 – Ольга Баскова

Психолог покачал головой:

– Нет. Интересно, как он сюда забрался?

– По этой деревянной лестнице. – Ряшенцев только сейчас заметил ее неподалеку. Она словно сливалась с почвой.

Лихута провел рукой по мокрым волосам:

– Неужели он все же виновен?

Майор посмотрел ему в глаза:

– Не знаю, приятель. Как он выбрался из своей комнаты? Я же говорил, через окно это сделать нетрудно. Сейчас я осмотрю тело как смогу. Жалко, что здесь нет нашего эксперта и, как я понимаю, не будет в ближайшее время. Слушай, давай отнесем его на веранду. Этот проклятый дождь мешает мне.

Истомин помог мужчинам укрыть тело от непогоды. Геннадий Иванович стоял в стороне и не решался подойти ближе.

– Не думал, что ваш приятель боится трупов, – усмехнулся Юрий. – Странно, как он находился на блокпосту. Ведь кто-то мог и выстрелить.

– Это другое, – парировал Истомин, заступившись за друга. – А где Илья? – Он огляделся по сторонам. – Ребята, кто видел Илью?

– Наверное, тоже забился в своей комнате, – предположил следователь. К ним подошел мокрый и грязный Богдан.

– Дорога полностью размыта и забросана камнями, – сказал он Борису Дмитриевичу. – Выехать не удастся, по крайней мере сегодня. – Он посмотрел на тело Федора и вздрогнул: – Ему плохо? Что же вы не отнесете его в холл?

– Он мертв, Богдан, – жестко ответил Истомин.

Сторож сжал кулаки:

– Мертв? Как это? Когда?

– Мы нашли Федора повесившимся на сосне, – пояснил Борис Дмитриевич. – На сосне, которая росла возле той… – Он не стал договаривать, но Богдан его понял и кивнул. Юрий склонился над телом, профессиональным движением ощупал карманы парня и вытащил записку. Дмитрий навис над ним. Другие застыли, как окрестные деревья.

– Что там? – нетерпеливо спросил Борис Дмитриевич.

– Одну минуту. – Майор расправил мятый клочок и прочитал: – «Это я убил своего брата и не могу жить дальше. Лгать, изворачиваться надоело. Простите за все».

– Вот те на, – разочарованно проговорил психолог. Значит, все-таки он ошибся в молодом человеке! Подвело чутье. Наверное, распознавать людей психологи учатся всю жизнь.

– Я не заслуживал твоей похвалы тогда, после разговора с ним, – бросил Лихута. – Федор все же причастен к смерти брата. Но почему я не заметил ни малейшего намека на это? Как ему удалось обвести меня вокруг пальца? Сомневаюсь, чтобы такой, как Панарин-младший, изучал психологию.

– Успокойся и не кори себя. Моя похвала оказалась не напрасной. Он не кончал жизнь самоубийством, – констатировал майор. Истомин, Богдан и Нечипоренко уставились на него, ловя каждое слово. – Это я вам точно говорю. Его повесили.

– Откуда ты знаешь? – вырвалось у Лихуты.

– Видишь, след от веревки идет параллельно шее, – сказал следователь. – Когда человек вешается, этого не может быть. Отсюда мой неутешительный вывод.

– А записка? – вставил Геннадий Иванович.

– Человека можно силой заставить что-то написать, – пояснил Юрий и протянул записку Дмитрию: – Возможно, ты скажешь по этому поводу несколько важных для нас слов.

Психолог взял в руки сыроватый клочок бумаги.