Книга Проклятье египетского жреца, страница 45 – Виктория Лисовская

– Добрый день, а мы к вам и направлялись! – радостно заявил Свистунов и затряс руку египтолога. – Вы выздоровели? Вам стало лучше?

– Как видите! – сквозь зубы процедил ученый, было заметно, что он совсем не рад встрече.

– А нам сказали, что вы с постели не встаете, вам очень плохо, – заметил Свистунов.

– Мне тоже сообщали, что у вас проблемы с желудком, – с вызовом ответил египтолог.

– Ох уж этот Поликарп Андреевич! Болтает направо и налево, никакой медицинской тайны, – покачал головой сыщик. – Да, я болел, но сейчас все прошло.

– Вот и у меня тоже все прошло, а сейчас извините, мне нужно бежать. Дела важные! – приподнял край шляпы Лурье.

– Но я очень хотел бы побеседовать о расследовании… и это не займет… о египетском проклятии…

– Извините-извините, я сейчас действительно не могу. Приходите ко мне в гости. К ужину. На этой неделе я вас жду. Обязательно, а сейчас мне некогда! Всего хорошего! – поклонился египтолог, но художник Яков Менжинский даже не повернулся в его сторону.

Глафира и Аристарх Венедиктович недоуменно переглянулись.

«И что это было?» – мысленно спросила у хозяина горничная, косясь в сторону застывшего как каменное изваяние художника.

«А черт его знает!» – так же мысленно ответил сыщик.

Глафира уже проработала у господина Свистунова более пяти лет и научилась без слов, только с помощью выражения лица и жестикуляции общаться с ним.

А сейчас Глаша обратила внимание, как жадно и увлеченно Яков Менжинский разглядывает каменных идолов – сфинксов. Глаза живописца казались безумными: в его зрачках Глафира увидела и силуэты величественных пирамид, и грандиозные храмы на берегах Нила, и даже оскаленные морды самих человекольвов.

Из наваждения ее вывел голос Аристарха Венедиктовича:

– Яков Константинович, извините, что с вами? Вы хорошо себя чувствуете? – потряс он за плечо художника.

Тот вздрогнул, встряхнул с себя египетское оцепенение и оторвался от лицезрения сфинксов.

– А… это вы… Извините, я вас не заметил. Задумался немного, – промямлил Менжинский, ежась на ветру набережной.

– Немного? Да вы, похоже, очень сильно задумались! – усмехнулся Свистунов. – И Лурье тоже себя странно ведет. Чего хотел от вас старик?

– Филипп Лурье?! – глаза Якова округлились от изумления. – Я не знал, что вы заметили и его тоже… ну, тут…

– Да, заметили, – кивнул Свистунов. – А еще заметили, как вы с ним спорили и о чем-то ругались. Что вам предлагал ученый?

– Вы ошиблись, – затряс головой Менжинский, он сильно побледнел и, с трудом подбирая слова, повторил: – Вы ошиблись, мы с господином Лурье ни о чем не спорили, не ругались. Вам это показалось!

– Да как это показалось?! Я своими глазами видел… – начал Аристарх Венедиктович, но художник перебил его:

– Знаете, не всегда стоит доверять собственным глазам, – он с мистическим ужасом взглянул на левого сфинкса. – Иногда наши органы чувств нас обманывают.

В этот самый момент Глафире показалось, что сфинкс подмигнул художнику и плотоядно облизнулся.

– Чушь какая-то! – изумленно произнесла девушка, уставившись на страшилище.

Яков заметил ее недоумение и подмигнул правым глазом.

– Вот и я о том же! – добавил он.