Книга Сокровища ордена тамплиеров, страница 83 – Наталья Николаевна Александрова

Молящиеся обращались к высшей силе с просьбой о вечной жизни, причем не о бессмертии души, как подобает истинным христианам, а о телесном бессмертии.

В удивлении я следил за происходящим, на всякий случай спрятавшись за ограждением галереи.

Внезапно пение оборвалось, один из участников ночного ритуала отбросил капюшон – и я узнал в нем старого графа. Казалось, с того момента, как мы с ним расстались, граф еще больше постарел. Морщины на его лице сделались глубже, движения стали неуверенными, как будто граф доживал на этом свете последние дни.

Нетвердой походкой граф подошел к возвышению с гробом и остановился перед ним, как будто чего-то ожидая. Вдруг раздался тяжелый, раскатистый звук. Я вздрогнул от неожиданности, но тут же понял, что это начали бить часы, расположенные в башне над часовней. Они пробили полночь и затихли. Прежде чем эхо их умолкло, граф протянул руки к серебряному ларцу. Я смотрел на него не отрываясь. Граф коснулся его передней стенки, то есть той части, где находились врата собора, и что-то сделал с этими вратами.

В то же мгновение раздалась печальная гармоничная мелодия, словно внутри ларца кто-то весьма умело заиграл на клавикордах, и ларец пришел в движение.

Сначала в его передней стенке открылось небольшое окно. С того места, где я прятался, мне трудно было разглядеть мелкие детали, однако мне показалось, что из этого окна вышли маленькие фигурки и, проследовав по кругу, снова скрылись. Я вспомнил, что такие же фигуры, только гораздо большего размера, проходят в определенное время в часах некоторых соборов.

Едва хоровод фигурок скрылся в окошке, доносящаяся из ларца музыка резко оборвалась и кровля собора – точнее, крышка ларца – раскрылась на две стороны, как крылья собирающейся взлететь птицы, открыв внутренность ларца или собора.

Мне не было видно, что там находится, однако я хорошо разглядел, как старый граф достал из ларца замшевый мешочек, развязал его и, вытряхнув на ладонь некий серебристый порошок, посыпал им свои волосы и одежду. Внутренность часовни при этом наполнилась каким-то странным, резким и экзотическим ароматом. От этого аромата даже у меня, хотя я находился довольно далеко, закружилась голова и перед глазами поплыли сверкающие искры.

Осыпав себя серебристым порошком, граф бережно положил мешочек обратно в ларец и захлопнул крышку, приведя ларец в первоначальное состояние.

То, что последовало за этим, показалось мне особенно странным и даже кощунственным.

Граф поднялся на возвышение, взошел на него и улегся в пустой гроб, сложив руки на груди, как складывают их умершим. После этого второй участник странной церемонии взял в руку факел, подошел к гробу и громким, сильным голосом провозгласил:

– Как Купина Неопалимая горела, не сгорая, так пусть горит и бренное тело человеческое, дошедшее до пределов жизни земной! Как птица феникс, сгорая в живом огне, возрождается из пепла, так пусть возродится в новом, молодом теле бессмертная душа! Даруй же новую жизнь через смерть в пламени!

С этими словами он поднес пылающий факел к гробу, и тот мгновенно вспыхнул багровым пламенем.