Книга Роковое решение, страница 88 – Анна Васильевна Дубчак

Однажды мне приснился кошмарный сон, словно я уже делаю это, бью ножом, но женщина, лица которой я не видела, спит под одеялом, и куда бы я ни ударяла, натыкалась на что-то жесткое, словно тело ее было деревянным. Я проснулась и заплакала. Мне захотелось уйти и никогда больше не возвращаться к Вере. Я не хотела уже жить на Арбате, да мне уже было наплевать на то, что я не доучилась и что я, по сути, возвращусь снова в ту холодную электричку… Но войдя в ванную комнату, остановив свой взгляд на ванне с золочеными лапами, на огромном зеркале, в котором отражались наши с Верой халаты и полотенца, на красивых пузырьках и баночках с кремами на полочке, вот на всю эту, по сути, мелочь, ерунду, на которую, может, другой человек и не обратил бы внимания, я поймала себя на том, что для меня эта ванная комната – как олицетворение самого комфорта, чистоты, тепла и красоты. И когда-нибудь, возможно, и у меня будет такая же ванна, может без золоченых ножек, но такая же чистая, и в ней будет тепло. Но чтобы это случилось, чтобы у меня появился свой угол, своя квартира, которую я буду любить и за которой буду ухаживать, мне нужно просто нанести пару-тройку ударов в живот или грудину женщины.

Ясно было, что трезвой я этого не сделаю. Никогда. Поэтому я давно уже припрятала для себя бутылку водки. Это раз.

Второе – я купила на рынке баранью ногу, самую большую из всех, что нашлась у мясника. Привезла домой и уже на ней упражнялась в ударах. Вера, конечно, все видела. Ходила по квартире бледная, прислушиваясь к звукам, доносящимся из моей комнаты, потом не выдержала и сказала, что не может больше выносить запах свежего бараньего мяса. Истерзанную, с растрепанными мышцами красно-белую жирную ногу я, уложив в большой черный пакет, выволокла из квартиры и выбросила на помойку. Мы потом долго проветривали квартиру, брызгали духами. Вера сказала мне, что не может зайти в мою комнату, ей кажется, что там лежит мертвая Елена.

Вот так мы и жили, накапливая в себе ненависть к в общем-то ни в чем не повинной женщине, и обе понимали, что потихоньку сходим с ума.

Женя

Борис в этот день был предельно внимателен и нежен с Женей. А она не знала, то ли ей радоваться тому, что муж так активно принимает участие в расследовании (хотя у него и своих-то адвокатских дел полно), пытается помочь, то ли переживать – а вдруг он решил и в этом контролировать ее, быть рядом с ней по мере возможности, чтобы не оставлять их с Павлом наедине?

Борис и раньше приглашал Реброва с Журавлевым к ним на ужин, и Женя, сбитая с толку беспринципной и опасной Наташей (сбежавшей от Петра легкомысленной и безбашенной женой), не задумывалась над тем, зачем он это делает. Может, ему просто хочется повидаться с другом, Валерием Ребровым, а Журавлева он приглашает как бы для компании, поскольку они вместе ведут дела. Но теперь Женя задумалась: может, назревает какой-то серьезный разговор, какие-то разборки?

– Женя, ты чего ходишь такая мрачная? – спросил ее Борис, выглянув на террасу, где Женя накрывала на стол.