Книга Одинокие ночи вдвоем, страница 105 – Анна Васильевна Дубчак

– У меня насморк, Адам… А что я должна почувствовать?

– Запах, Глаша! Запах, тот самый, который исходил от сумки в квартире Орешиных… Эта сумка принадлежала ему, этому человеку, и он – не Орешин… Скорее всего, его брат-близнец или просто брат, удивительным образом похожий на него… Скорее всего, он присутствовал и на снимках в семейных альбомах Орешиных, да только мы всюду принимали его за Вадима. И там, где рядом с Машей был Вадим, вполне возможно, был вовсе и не он, понимаешь? Все так просто, что даже неинтересно… – Адам говорил с жаром, увлеченно, словно он все это понял еще там, в квартире Орешиных. – Было два брата, которые любили одну и ту же девушку. Она, Маша, предпочла Вадима. А второй брат, назовем его Николай, так вот, этот Николай совершил какое-то преступление… Сел надолго в тюрьму, но не переставал любить Машу… И так случилось, что ее смерть совпала по времени с его выходом из тюрьмы… Куда ему идти? Конечно, к брату. Если, конечно, у братьев были более-менее хорошие отношения… И та сумка – это была его сумка, понимаешь?.. Ну не могла у Вадима Орешина завестись в его чистоте, комфорте и уюте такая странная вещь, набитая провонявшими тюрьмой шмотками… И когда мы с тобой вошли в квартиру – я просто уверен в этом! – он слышал весь наш разговор… Он же и украл собственную сумку, когда мы отправились к Юдину. Он знал, что мы поедем сюда, он же слышал. Он тоже решил поехать за нами…

– Но зачем? Зачем ему было забирать сумку и ехать за нами?

– Думаю, затем, чтобы и дальше не подставлять брата и самому признаться в совершенных им убийствах. Он хотел объяснить, что двигало им. Он же говорил, что собаки не виноваты, что виноваты люди.

– Но зачем ему было во всем признаваться?

– Думаю, он знал, что Мишка видел его, а потому мог рано или поздно показать на Орешина, на Вадима. Но Вадим-то ни при чем… А ведь если бы так случилось, что в этот дом попал Вадим Орешин, то Мишка застрелил бы его… просто бы его перепутал.

Григорий Ананьев слушал нас, качая головой. Он-то во всех этих смертях винил единственного человека – Дину Каракозову.

Мне не терпелось позвонить Лизе…