Книга Признания грешницы, страница 85 – Анна Васильевна Дубчак

Ей тринадцать лет, она не так мала и не так глупа, чтобы не понять, что происходит и откуда у этих двух негодяев такая злость на маму. Профессиональный повар мама – ее звали Лиля – практически жила в санатории «Орлиное» вместе с дочкой, они занимали небольшую и очень уютную комнату на втором этаже. Лилия Александровна, как к ней обращались все работники санатория, вставала затемно, чтобы ставить вариться бульон или делать заготовки для будущих завтраков, обедов, полдников и ужинов. И возвращалась из кухни в свою комнату тоже затемно, уставшая, «без ног», как она говорила, но всегда с какими-нибудь вкусными гостинцами в виде пирожков, ватрушек, котлеток. В большой прочной сумке она приносила обязательно банку с кипяченым молоком, кастрюльку с супом или запеканкой, жарким или омлетом. Практически круглый год у них с Лидой была крыша над головой, еда, тепло, поэтому деньги, заработанные в санатории, мама не тратила, а отвозила в город, в банк. Маленькая квартирка в Марксе, которую они сдавали квартиранткам, студенткам музыкального училища, напоминала маме, по ее же словам, счастливое время, когда Лидин отец жил с ними, и находиться в ней ей было тяжело. Отец, инженер (или архитектор, мастер, бригадир, мама всегда путалась, называя его профессию), уехал куда-то очень далеко, когда Лидочке было всего шесть месяцев, и, понятное дело, она никогда его и не видела. Она знала, что он присылал деньги, потому что каждый месяц мама, возвратившись из города, произносила одну и ту же фразу: «Деньгами хочет искупить свою вину…», а потом плакала, тихо и недолго, потому что ей надо было возвращаться в кухню, к своим кастрюлям, котлам, раскаленным плитам.

Догадывалась Лида и о том, что ее мать вместе с подругой, тетей Таей Капустиной, бухгалтером, а заодно – завхозом санатория, подворовывали со склада продукты и продавали. Глубокой ночью мама просыпалась от звонка будильника, который заводила, чтобы не проспать, и, проснувшись, глушила его чуть ли не кулаком, потому что он дребезжал так, что мог перебудить весь этаж. В темноте, не зажигая света, мама переодевалась в заранее приготовленную с вечера одежду и на цыпочках выходила из комнаты. Лида знала, что она сейчас спустится вниз, где встретится с Капустиной, такой же заспанной, с осторожным взглядом, и обе женщины, звеня ключами, откроют сначала кухню, потом спустятся в склад с морозильной камерой и холодильной комнатой, откуда к определенному часу вынесут ящики с неучтенными, умело сэкономленными или просто украденными продуктами: мясом, рыбой, маслом, сахаром, и, конечно, алкоголем.

Их встретят на заднем дворе столовой хорошо проверенные, надежные люди, которые, расплатившись, растворятся в ночи. И на следующее утро, часов в девять-десять, мама снова поедет на служебной машине в город, как бы на рынок, за продуктами «для гостей», то есть за дорогим алкоголем, местными деликатесами (копченой рыбой и свининой, раками) и обязательно заедет в банк, чтобы положить деньги. Это была такая жизнь, какая, в представлении мамы, должна была обеспечить им, брошенным мужчиной слабым женщинам, благополучие и стабильность.