Книга Жезл Эхнатона, страница 52 – Наталья Николаевна Александрова

Наконец-то явилась мать. Все это время она, очевидно, искала в своих завалах халат поприличнее: не такой старый и не такой вылинявший. Нашла что-то невообразимое: яркое кимоно в змеях и ящерицах, к тому же мало ей размера на три.

Сами понимаете, если полдня в кровати проводить, фигура станет соответствующая, вес приличный.

И после ее слов я внутренне собралась, потому что почувствовала, что в жизни моей грядут перемены.

Поймите меня правильно, ребенок семи лет и вообще-то плохо соображает, по крайней мере, в житейских вопросах, а я и вовсе не знала многих общеизвестных вещей. И не ждала от жизни ничего хорошего, понимала уже, что неоткуда этому хорошему взяться. Но дико скучно и противно было жить с матерью с тех пор, как я видела в школе другую жизнь. А появление этой, как мать сказала, ведьмы сулило все же что-то новенькое.

– Елена! – Дама отбросила платок и заговорила твердо: – Давай поговорим серьезно, как взрослые люди, без взаимных оскорблений. Я сама к тебе пришла, а могла ведь этого и не делать. Но Петр Артурович умер… – Тут дама сделала выразительную паузу в ожидании соболезнований, но не дождалась.

Я понятия не имела, кто такой Петр Артурович, а мать… ну, про нее я уже говорила. И даже странно, что в тот раз она не стала орать и ругаться. То есть она вроде бы и рот открыла, но бабушка (придется ее так называть, что ж поделаешь) ловко перехватила инициативу. Говорила я уже, что она актриса? К тому времени она уже не снималась и не играла в театре, но мастерство, как говорится, не пропьешь, так что тут бабушка сделала мать в одни ворота.

Она заговорила – горячо, темпераментно, с выражением, вскакивая с места, прижимая руки к сердцу и поднимая их вверх, играла и глазами, то опуская их, то возводя к потолку, то вообще прикрывая все тем же черным платочком.

Речь плавная, четкая, голос хорошо поставлен. Как потом говорил Михаил Филаретович, это у них, актеров, никогда не проходит, старуха какая-нибудь на смертном одре вдруг очнется и монолог леди Макбет прочитает, а голос молодой, звучный…

В общем, я отключилась минут через пять, просто занялась своими делами. Не то рисовала, не то читала.

Но кое-что, впрочем, отложилось в моей памяти, опять-таки потом, когда мы с бабушкой уже отдыхали в пансионате, я волей-неволей слушала ее разговоры с приятельницами и постепенно уяснила для себя всю картину.

Муж бабушки, по аналогии можно, конечно, называть его моим дедом, но я не стану, поскольку никогда в жизни его не видела, так вот, он умер.

Сын их, мой папаша, оказался полным козлом и придурком (тут моя мать, как ни странно, была права, когда обзывала его вовсе уж неприличными словами). Этот сын, Артурчик (это у них в семье традиция была такая – чередовать имена Артур и Петр), был, как уже говорилось, ужасным лентяем и пофигистом.

И в один прекрасный момент слинял не то на Бали, не то в Таиланд, а может, вообще в Индию. Очень ему там понравилось: полеживай себе на солнышке, балуйся легкими наркотиками, делай вид, что думаешь о смысле жизни. Деньги на все эти удовольствия родители все же присылали, пока могли. Потом сынуля перестал подавать весточки, даже денег не просил, очевидно, окончательно ушел в астрал или в нирвану, понятия не имею, куда конкретно.