Книга Золотое сердце Вавилона, страница 63 – Наталья Николаевна Александрова

– Что же ты не защитил Никодима? – спросила я кота.

Тот, естественно, ничего не ответил, только посмотрел на меня очень выразительно.

Ночь прошла относительно спокойно. Я думала, что до утра буду стучать зубами от страха, прислушиваться, не ходит ли кто-нибудь внизу, в магазине, вздрагивать от каждого шороха и обливаться холодным потом, когда услышу треск рассохшейся половицы или урчание включившегося холодильника. Ничего этого не было. Я провалилась в тяжелый сон, едва коснувшись головой подушки в пожелтевшей наволочке, пахнущей лавандой. Очевидно, злоумышленники побоялись, что в магазин приедет полиция, или же добились от Никодима Никодимовича всего, чего хотели.

В моей сонной голове забрезжили какие-то мысли. Им была нужна монета. Да не какая-нибудь, а особенная. Как этот коротышка кричал? «Госпожи больше нет, а ты никто!»

Неужели под госпожой он подразумевал мою покойную тетю Валерию Львовну? Ну, в одном они правы: я действительно никто, поскольку понятия не имела ни о монете, ни о том, что вообще тут происходит.

Наутро я засобиралась в больницу к Никодиму Никодимовичу. В суматохе последних дней я как-то не успела спросить, где он живет и с кем, есть ли у него родные и близкие. Может быть, нужно сообщить его родственникам о несчастье? Но что-то подсказывало мне, что старик жил один, что вся его жизнь была связана с магазином и со служением моей тете Валерии Львовне.

Я рассердилась на себя за то, что думаю о старике в прошедшем времени. Сказал же врач «скорой», что жизненно важные органы не задеты и он поправится.

Я взяла большую фаянсовую кружку, из которой Никодим Никодимович пил чай. Кружка была старая, с немецким двуглавым орлом на боку. По дороге купила пачку хорошего чая и полкило песочного печенья, а также яблок и абрикосов, зубную щетку и мыльницу, в которую положила кусок мыла в виде утенка Дональда. И еще симпатичные домашние тапочки в клеточку. Если понадобится еще что-то, пускай старик скажет, я куплю все новое.

В отделение меня пустили без разговоров, но только до двери в палату реанимации.

Оказалось, вчера старику сделали операцию. Она прошла успешно, утром он пришел в сознание, но ему колют успокоительное, чтобы спал, – тогда, дескать, мозг без раздражителей отдыхает. Не успела я испугаться по поводу операции, как вышел доктор и сказал, что все будет в порядке, в реанимации Никодима Никодимовича держат просто потому, что возраст уже солидный и организм нуждается в особой заботе.

– Он вам родственник? – спросил врач.

– Дальний, – я отвела глаза.

Вот что теперь делать? Куда идти, если я даже не знаю, где он живет. Если попросят принести документы – тот же паспорт, полис страховой, – что я скажу? Подумав, я решила: главное, чтобы Никодим Никодимович поправился, а с документами как-нибудь разберемся. Расспрошу эту бабулю с болонкой, как ее… Матильду Спартаковну… ах нет, это собачка Матильда, а старуху зовут Ревмира.

Симпатичная сестричка из реанимации посоветовала мне подождать – вполне возможно, что больной очнется, и тогда она меня пустит к нему. Я спустилась в небольшой кафетерий, решив заодно и позавтракать. Выбор, конечно, не впечатлял – черствые булочки и завернутые в пленку бутерброды сомнительной свежести.

У стойки топтался мужчина в китайском тренировочном костюме и тапках на босу ногу и возмущался: