Книга Лампа паладина, страница 32 – Наталья Николаевна Александрова

Подойдя к этой двери, я постучала в нее сперва костяшками пальцев, а потом – кулаком.

Не дождавшись ответа, я примерилась и со всех сил ударила в дверь ногой.

На этот раз из-за двери донеслись медлительные, неровные шаркающие шаги, и скрипучий, как несмазанная дверь, голос раздраженно проговорил:

– Чего стучишь? Чего стучишь? Я тебе сейчас самому по голове постучу, будешь тогда знать!

– Ромуальдыч, открой, это я, Марина!

За дверью на некоторое время наступило молчание, затем тот же голос проскрипел:

– Правда, что ли?

– Правда, правда!

– Тогда пароль скажи!

Я тут же выпалила:

– Барыня прислала туалет, в туалете сто рублей. Что хотите, то берите, «да» и «нет» не говорите, черное и белое не покупайте…

– Правда ты! – и дверь с таким же скрипом отворилась.

На пороге стоял высокий представительный человек с длинным лицом, обрамленным седыми бакенбардами.

Я познакомилась с ним, когда вдвоем с Бастиндой приехала сюда, чтобы оценить состояние этого дома.

Бастинда облазала дом Сковородникова снизу доверху и под конец вынесла вердикт, что он весьма прочен и простоит еще как минимум лет пятьдесят.

– Так что мы его еще не раз успеем обследовать! – проговорила она под конец ревизии.

– Почему – не раз? – удивилась я, а Ромуальдыч только хмыкнул и ушел ставить чайник.

– Так я его уже третий или четвертый раз осматриваю. Каждый раз кто-то соберется покупать и оплачивает экспертизу, а потом сделка срывается, и все остается как было. И дом не меняется, и Ромуальдыч такой же, как прежде. До меня этот дом еще Варвара Петровна осматривала, у которой я всему научилась, так она говорила, что Ромуальдыч уже лет сорок ничуть не меняется.

А кто-то говорил, что он и есть бывший владелец дома, статский советник Сковородников, и с самой революции служит тут сторожем. Но это уж, конечно, ерунда!

Да, вспоминаю, что Бастинда в тот раз была в удивительно хорошем настроении, совсем не ругалась, ко мне не вязалась, разговаривала как нормальный человек, потом я поняла, что это Ромуальдыч на нее так действовал.

Как ни странно, старик Ромуальдыч проникся ко мне симпатией, и пока Бастинда составляла многостраничный отчет о проделанной работе, он поил меня чаем и рассказывал байки из истории Петроградской стороны и всего старого Петербурга.

Тогда-то он и рассказал мне старую детскую считалку про барыню и сто рублей, которую я сегодня использовала как пароль.

Сейчас Ромуальдыч посторонился и закрыл за мной дверь.

Вместе с ним мы спустились по лестнице, которая вела от задней двери в подвал особняка.

Здесь Ромуальдыч обустроил свое собственное жилище, а также хранилище для своей необычной коллекции.

Дело в том, что он собирал всевозможные старинные вещи, с моей точки зрения совершенно бесполезные. Были в его коллекции и разнообразные колокольчики, назначение которых он мне терпеливо разъяснял: вот этот – дверной, чтобы было слышно, что в лавку кто-то вошел… а этот – чтобы вызывать слугу… а этот – тоже дверной, но вешался над квартирной дверью, вместо теперешних дверных звонков… согласись, что он куда музыкальнее! – и Ромуальдыч тряс колокольчик, заставляя его звенеть.

– А вот этот, – продолжал он, – самый веселый. Его вешали под дугой на конской упряжи, чтобы звенел на ходу…