Онлайн книга «Лорнет герцогини де Рошфор»
|
И сейчас я представила, как приду к матери и стану задавать неприятные вопросы… Да она просто выгонит меня вон. Или вообще в дверь не впустит. Нет, нужно действовать по-другому… Есть у меня некий источник информации – Алевтина Ивановна. Я позвонила в дверь соседки. Алевтина открыла, посмотрела на меня снизу вверх, проговорила настороженно: – Ты чего такая нервная? Случилось что? – Случилось, Алевтина Ивановна. Только случилось не сейчас, а много лет назад. Можно мне к вам в квартиру войти или так и будем на пороге разговаривать? – Да заходи, Алиса, конечно, заходи! Я как раз чай пью, выпьешь со мной? У меня не было настроения распивать чаи, но я решила, что за чаем Алевтина лучше разговорится, и согласилась. Вообще-то нужно было хоть коробку конфет захватить, хоть шоколадку, для разговора, так сказать. Но мне всегда нужные мысли приходят поздновато. Мы прошли в комнату. Здесь бормотал вечно включенный телевизор, на столе стоял чайник, вазочка с конфетами, одна сиротливая чашка. Алевтина захлопотала, принесла еще одну чашку, печенье, придвинула мне стул. Я отхлебнула чаю, поставила чашку на стол и проговорила: – Алевтина Ивановна, расскажите, что случилось той ночью, когда… когда погиб мой отец. Она всплеснула руками: – Аленька, да разве же я тебе не рассказывала? Сто раз, наверное, уже рассказывала! – А вы расскажите сто первый. С начала и до конца. Она опустила глаза и протянула: – Ох, ну зачем тебе все это слушать… только одно расстройство. А от расстройства, знаешь, все болезни… – Значит, надо. Очень прошу – расскажите! – Ну, если ты так просишь… Алевтина отставила чашку, сложила руки, откашлялась и начала хорошо поставленным голосом, без запинок, поскольку история эта была у нее отлично отработана, всему микрорайону она ее рассказывала, да не один раз: – Они ведь сюда въехали, когда Валентина… мать твоя… была уже на последнем месяце. Отсюда ее в роддом и свезли. Марья Михайловна – бабушка твоя – ее приняла, конечно, не очень… ну, понятное дело – свекровь, тут иначе не бывает. Но когда ты родилась, немного поуспокоилась. Первая внучка, понятное дело, какая бабушка устоит… – Ну, вы уж очень издалека начали! – прервала я соседку. – Переходите уже к той ночи! – Ну, что ты так торопишься… ты же сама сказала – с начала и до конца. Вот я и начала с самого начала. Но не хочешь – не надо. Только одно тебе скажу: первые годы родители твои вроде хорошо жили, но видно было, что Валентина отца твоего не сильно любит. Вот как… То есть теперь-то я это тоже знаю, многого наслушалась от матери уже после того, как мы стали жить с ней вдвоем. Обвиняла она отца во всех грехах: и неумеха он был, и зарабатывал мало, никакой карьеры не сделал и ревновал ее, как ненормальный. А потом вместо того, чтобы развестись, как все нормальные люди делают, он за нож схватился. И резал бы себя насмерть, туда ему и дорога, но он ее ножом пырнул. Далее мать начинала рыдать над своей загубленной жизнью, потому что отцовский нож не причинил ей особого вреда, в больнице рану зашили, но получился большой некрасивый шрам на шее, и голову она держала с тех пор как-то набок. И считала, что этот недостаток очень ее портит и что именно поэтому на нее не смотрит ни один мужчина. В этом она тоже обвиняла отца. Ну, еще я, конечно, тут торчу в однокомнатной квартире, то есть как в песне поется: «Придешь домой – там ты сидишь». |