Книга Дети Антарктиды. 200 дней, страница 34 – Даниил Корнаков

— Что это ты такое задумал, Матвей? — Маша стала оглядываться, будто убеждаясь, не следит ли за ними кто.

— Терпение, — он погладил кольцо в кармане большим пальцем, — ты все узнаешь. Могу лишь сказать, что зря ты пообещала Томасу, что скоро вернешься.

— Ты разыграл во мне любопытство…

Ступили на лестницу, стали подниматься. На стенах их встретили удивительно хорошо сохранившиеся портреты преподавателей университета и фотографии отличившихся студентов. Матвею казалось, все они следят за каждым его шагом сквозь время. Никогда он прежде не испытывал подобного волнения.

Кажется, с мерзляками и того легче.

— Слышал новость? — Она вдруг прервала нависшее над ними молчание. — Того мужчину, жившего над нами, перестали искать. Эрик вчера объявил о прекращении поисков.

— Вот как? И почему?

Они поднялись до второго этажа.

— Говорят, нет смысла искать труп. Вероятно он покончил с собой, просто вышел из квартиры никем не замеченный в одно ранее утро, дошёл до берега и спрыгнул.

— Вполне возможно. — Матвей почувствовал небольшое облегчение. Брошенный в воду труп мерзавца не давал ему покоя все эти дни, заставляя переживать за себя и Арину. — Эрик рассказывал мне, что в первые десять лет самоубийства здесь случались стабильно по нескольку раз в месяц. Не все смогли смириться с новым миром.

— М-да… — с горечью согласилась Маша. — Их можно понять.

Поднялись до третьего этажа.

— Нам до актового зала, — подсказал Матвей.

— Собираешься устроить мне небольшое выступление?

Матвей улыбкой встретил её предположение.

— Отчасти.

Дошли до конца коридора к массивным дверям. Матвей толкнул одну и та отозвалась протяжным скрипом, словно жалуясь на редких посетителей.

— После дам, — он пригласил её жестом зайти внутрь.

Актовый зал университета встретил их гулкой тишиной и прохладой.

Вдоль стен громоздились сваленные друг на друга стулья и старые парты — молчаливые свидетели бесчисленных лекций и собраний, бывшие здесь давным-давно. В воздухе витал особый запах: смесь пыли, старого дерева и арктической сырости, которая, казалось, пропитала даже толстые стены здания.

Высокие окна, занавешенные выцветшими шторами, пропускали тусклый полярный свет. В этом освещении зал казался застывшим во времени, будто законсервированным.

Маша ахнула и стала оглядываться.

— Забавно, весь университет вдоль и поперек изучила, а до этого места ноги как-то не дошли. Эх, мама бывало рассказывала мне про свои студенческие годы, как они сидели вот в таких залах, слушали разных учёных, приглашённых со всего мира. Даже не верится, что нечто подобное существовало еще каких-то полвека назад.

— Они здесь в основном складируют старые вещи. — Матвей пальцем провёл по толстому слою пыли, осевшему на подлокотнике стула. — Понимаю, место не самое привлекательное, но именно оно было мне нужно.

— Беляев, я сейчас помру от нетерпения. Ну чего ты такое удумал? Давай уже признавайся.

Он протянул ей руку.

— Пошли за мной.

Оба стали пробираться между рядами складированной мебели. Их шаги гулко отдавались под высоким потолком. Яркий солнечный свет просачивался через большие окна, освещая им путь. В углу притаились свёрнутые в рулоны географические карты, а рядом — потрепанный глобус, накренившийся так, будто Северный полюс внезапно решил поменяться местами с экватором.