Книга Дети Антарктиды. 200 дней, страница 48 – Даниил Корнаков

— Баренцбург, — уточнил Лейгур название города, — и если мне память не изменяет, речь шла о шустриках, или ходунах, как они их тут кличут. — Исландец сморщился так, словно случайно проглотил муху. — Отвратительные и злобные твари. Довелось мне с ними столкнуться однажды рядом с островом Нантакет.

— И мне рядом с Канадой, — добавил Матвей.

— Никогда о таких не слышал, — вставил Юдичев.

— Не мудрено, поскольку это довольно редкий вид, и в основном встречается лишь в водах северного полушария, по крайней мере если верить запискам Дежнёва из «Мерзляков и их подвиды». Это такая библия для всех собирателей.

— Полагаю, — на этот раз молчание нарушила Маша, — многолетний и уважаемый всеми труд Ивана Дежнёва вскорости грозит стать совершенно неактуальным. Томас, мой коллега, сам из Баренцбурга и рассказывал про это нападение шустриков. Это случилось впервые со времён Вторжения и, вероятно, до сегодняшнего дня считалось чем-то из ряда вон выходящим, редчайшим случаем. Но теперь мерзляки вновь оказались на архипелаге, а это лишний раз доказывает, что моя теория относительно их эволюции имеет место быть. — Маша посмотрела на Матвея. — Это уже не те мерзляки, с которыми имел дело твой отец и собиратели прошлого поколения, Матвей, совсем не те. Пришельцы эволюционируют, меняются, адаптируются… С каждым годом холод останавливает их всё меньше, иначе не объяснишь, как они умудряются забираться так далеко на север, в такие, казалось бы, неблагоприятные для них условия.

Юдичев хлопнул себя по коленям и встал с края кровати.

— Короче, без лишней болтовни, на этом чудном островке с каждым годом будет заводиться всё больше тараканов размером с лошадь, я прав? — Он прислонился к подоконнику и сложил руки на груди. — Вот же досада! А я уж было стал привыкать к местным традициям.

— Наблюдательности тебе не занимать! — съязвила Маша. — Сам додумался? Или подсказал кто?

Юдичев небрежно махнул рукой.

Вдруг по всему посёлку раздался вой сирены, положив начало долгому и беспокойному дню в далёком северном Лонгйире.

Мужики побежали к Отто, вооружаться до зубов. Женщины с детьми попрятались в домах, позакрывали двери, а некоторые и вовсе забаррикадировали окна и двери от греха подальше.

Количество часовых, дежурившие в порту, увеличилось втрое. С пристаней один за другим стали сходить корабли, выстраиваясь в одну длинную стену. На палубах присутствовали пулемётные расчёты с готовыми стрелками. Несколько особо тяжёлых пулемётов установили на побережье, вдоль порта. Весь фьорд находился под чётким надзором, и чайка мимо не пролетит.

Все следующие трое суток все население сидело как на иголках в ожидании прихода мерзляков, однако пришельцы, будто почуяв выдвинутую против них силу, в Лонгйире и его окрестностях так и не явились.

На пятый день после обвяленной тревоги к Матвею явился Эрик и велел ему позвать всех его подопечных для серьёзного, как он выразился, разговора. Вид у ярла был измученным и усталым, явно сказались заботы минувших дней.

Через полчаса все собрались в тесной комнатке Матвея и застали Эрика сидевшим за столом и пощипывающим собственную ладонь.

— Маши только нет, — предупредил ярла Матвей. — Она ни свет ни заря умчалась в институт.

— Это ничего, мы уже с ней переговорили этим утром. Теперь настало время поговорить и с вами.