Книга Королевства, страница 77 – Серг Усов

Барон Тэллер, после смерти семьи замкнулся в своём родовом владении, но, будучи очень уважаем герцогом Витором, имея большой вес при канцелярии дворца, сохранившийся и после появления новой повелительницы Вьежского герцогства, раз в пять недель посещал Большие приёмы.

При поездках он всегда брал с собой в город своего секретаря Бона и мага-раба Крелана, как намного более сильного, чем остальные четыре одарённых баронства, вместе взятые.

К своим молодым помощникам старый Тэллер относился почти по отечески. Нет, случалось порой, что и колотил тростью, но редко и только за реальные провинности. Поэтому, когда старик уезжал во дворец, а иногда и просто вечерами, он отпускал парней в город и даже разрешал посещать соответствующие питейные заведения, только жёстко требовал соблюдать меру. В одном из таких низкопробных кабаков к друзьям и подошёл парень, представившийся Мальком.

Ни Крелан, ни Бон всерьёз не рассматривали предложение нового приятеля, оказавшегося весьма уважаемым среди городской шпаны человеком, они общались, скорее, из любопытства и никак не отреагировали на те посулы, которыми их агитировал уголовник.

Но всё изменилось со смертью хозяина. Изменилось для Бона — он и в самом деле сбежал. И сделал это так умно, что его и хватились поздно, и поймать не смогли. А вот Крелан не решился. Теперь же, когда управляющий и капитан баронской дружины смотрели за рабами очень внимательно, шанс на удачный побег был упущен.

— Эй, не отлежал там ещё себе бока? — за покосившейся дверью раздался голос десятника Ятуша, того самого, что утром по приказу Рона, наказывал Крелана у столба, — Выползай оттуда.

Пока десятник скрипел замком, раб успел спрятать тряпицу, в которой Петелия приносила ему еду.

— Господин распорядился держать меня здесь три дня. Без еды, — напомнил одарённый раб вошедшему Ятушу.

— Всё поменялось для тебя, скот, — тот брезгливо бросил на глиняный пол кусок хлеба и луковицу, — Вот, жри на ходу. Пошли за мной.

Пока был жив старый хозяин, не только десятник, но даже его капитан с управляющим не осмеливались так говорить с одним из любимчиков барона. Теперь же — не все, конечно, но очень многие обитатели замка — словно старались побыстрее отыграться за прошлые годы вынужденного уважения к одарённому рабу. А ведь Крелан никогда никого в пору своего возвышения старался не обижать и не оскорблять. Не помогло.

Десятник повёл его в сторону прачечной, но на полпути вдруг резко развернулся и показал в сторону кузни.

— Тебе туда, раб.

— Слушаюсь, уважаемый, — поклонился Крелан, стараясь не морщиться от боли ран на ягодицах и бёдрах — пусть Ятуш лишний раз не радуется.

Всё ещё недоумевая, чем вызвано его прощение, он, обходя лужи грязи и едва не запнувшись об вылетевшую ему прямо под ноги курицу, пришёл в кузню, где вовсю кипела работа.

Кузнец и оба его помощника были в числе немногих, кто не стал вытирать ноги о Крелана после его падения с вершин замковой иерархии, поэтому, грубость дядюшки Стана оказалась неожиданной.

— Явился? — спросил он, вытирая со лба пот — в кузне стояла жара, — Вон лежат готовые подковы и гвозди, Укрепи. И не уходи, сейчас мы тебе ещё работёнки подкинем.

— Что случилось, Стан? — поинтересовался Крелан, начиная формировать конструкт Укрепления, помогая себе жестами ладоней, — Весь замок взбудоражен. Люди метаются туда-сюда, даже курица меня чуть с ног не сшибла.