Книга Бастард рода Неллеров. Книга 6, страница 60 – Серг Усов

— Так на что ответ-то, Степ?

— Завтра и узнаешь. — отмахиваюсь. — Пока сам не уяснил.

С бегством из-под стражи Джека Мстителя утихшая было крестьянская война вспыхнула с новой силой. Пусть и не в тех масштабах как в прошлом и позапрошлом годах, однако, у Ледайска были разгромлены сразу три роты королевской кавалерии и отряд графской дружины. Ума не приложу, как плохо вооружённый сброд без поддержки магов — пара-тройка отщепенцев не в счёт — могут побеждать части регулярной армии, пусть и сколоченные из новобранцев или выведенные с полей сражения на переформирование. Тут без талантов крестьянских вождей на одной лишь жажде мести быдла своим господам никак не обойтись. Быдла? Я что, начинаю уже рассуждать как заправский аристократ? А ведь так и есть.

Вспомнил о своём должнике милорде Джеке, увидев перед воротами прецептории, как в них въезжают телеги с находившимися на них в клетях измученными мужчинами и женщинами, явно пленёнными, об этом говорили рваные остатки лёгких кожаных доспехов на них. Зачем их к нам привезли? Так среди мятежников — знаю — кишмя кишат расплодившиеся еретики, культисты и идолопоклонники. Ну, это знакомо по истории родного мира, атаманы Стеньки Разина или Емельки Пугачёва крестились двумя перстами, ни во что не ставя официальную церковь. Вроде бы мелочь, кто сколько пальцев сжимает, но в религии ведь как, стоит отступить даже в такой малости, и не заметишь, когда начнёшь с бубном пляски танцевать.

Тот же вор-анафема Степан Разин утопил захваченную в полон молодую персидскую княжну не только потому, что братва оказалась недовольна, но и из-за того, что, дескать, Волга-Волга — мать родная, Волга — русская река, ты подарка не видала от донского казака. Типичное языческое жертвоприношение. Ага. Грянем, братцы, плясовую на помин её души. А то, что девчонка никакой княжной не являлась, скорее, дочка какого-нибудь иранского купца, чей корабль разбойники захватили, самого факта жестокого преступления не отменяет.

Так что, виконту Филиппу Бианскому, нашему главному инквизитору, предстоит много работы. И эти пленники — лишь начало. Жжёной человеческой плотью от пентагона прецептории теперь далеко по округе будет вонять. Хорошо, что меня уже здесь не будет. Надеюсь, сегодня с делами конклава будет покончено. Или завтра. Или послезавтра.

У нас тут три непримиримые партии сошлись, по числу кандидатов на должность казначея, и явного преимущества ни у одной. Я-то всё самое здесь интересное пропустил по уважительной причине — готовился к балам, затем участвовал в них. Ну, ничего. Выбираясь из носилок, вижу разгуливающую в сопровождении секретарши Борскую аббатису Веру, подругу мою, временную попутчицу. Вот она меня и просветит насчёт последних новостей.

— Да ладно! — не могу сдержать удивления, пропустив по лестнице её преподобие вперёд. — Он же старый, как, как не знаю кто. — вообще-то, как мамонт, но мамонты в прошлом Паргеи не водились. — Чудо, что прелат Аскольд смог до Рансбура добраться. Сколько ему лет? Восемьдесят?

— Насколько я знаю, восемьдесят три. — улыбается полуобернувшаяся аббатиса. — Да и не жалел себя в молодости совсем. Говорят, его даже из сана хотели исторгнуть, когда он прежнего герцога Воркского заставил сомневаться в верности своей жены. — ого, это уже второй прелюбодей из членов конклава, а про скольких я ещё не знаю? — Наш Аскольд тогда безвылазно в храме два года скрывался. но сейчас это всё дела давние. Что же касается старости, так потому его кандидатура и примирила всех наших непримиримых. Надеются, что в следующем году по новому придётся должность делить.