Книга Дом огней, страница 48 – Донато Карризи

– Ах, ты не помнишь, – говорит полицейский-мужчина. – Стало быть, это не ты стащил консервы из тунца в супермаркете Орбетелло.

Не могу поверить, что синьор с волдырями – вор.

– Знать ничего не знаю, – клянется тот, хотя это неправда.

– С тобой есть кто-то еще? – спрашивает женщина-полицейская.

– Нет, я один.

Снова вранье. Он сегодня произнес столько скверных слов и проклятий, что ему светит тысяча лет чистилища, а то и больше.

– А твоя подружка куда подевалась? – спрашивает полицейский-мужчина.

Синьор с волдырями и синьора с татуировками не женаты. Вот это новость.

– Эта сука меня бросила, – говорит он с грустным лицом.

Я-то знаю, что и это неправда. А полицейским врать нельзя. Думаю, нужно сообщить им, что и я здесь. Я больше не хочу здесь оставаться.

Но синьора с татуировками читает это в моих глазах и знает, что я собираюсь сделать.

– Раззявишь рот, тебе же будет хуже.

– Почему это мне будет хуже? – Она ведь не серьезно.

– Потому, что полицейские арестуют тебя.

– Я не сделал ничего плохого.

– Нет, сделал… Вчера ты сел в машину, не спросив разрешения у родителей, вдобавок к незнакомому человеку.

Верно: папа и мама всегда твердили, что я не должен доверять тем, кого не знаю.

– Но он сказал, что подарит мне щенка.

– Какая разница? Ты не послушался, ты плохой мальчик.

Я умолкаю: наверное, она права. Хочется пла-кать.

– Можно нам заглянуть в трейлер? – спрашивает женщина-полицейская. – Вдруг там найдется банка-другая консервированного тунца…

– Прошу, заходите, – говорит синьор с волдырями от комаров на руках.

Синьора с татуировками берет стакан с молоком и выливает в раковину. Хотелось бы спросить зачем, а главное, будет ли меня утром ждать обещанный сюрприз. Но я молчу, потому что женщина-полицейская поднялась по ступенькам и теперь стоит прямо за дверью. Приоткрывает ее, но тут слышится хрип радиопередатчика. У них переносная рация, соображаю я, прямо как по телевизору.

– Драка у дверей кафе в Порто-Санто-Стефано, нас вызывают, – говорит мужчина-полицейский.

Тогда женщина-полицейская закрывает дверь трейлера и говорит синьору с волдырями:

– Будешь еще воровать в супермаркетах, окажешься за решеткой.

И они уходят.

Чуть позже синьора с татуировками выводит меня наружу. Синьор с волдырями от комаров садится на землю, вытянув ноги в пыли, ровно посередине круга трейлеров без колес. Она садится рядом. Обнимает его, и они принимаются плакать. Мне даже их немного жаль.

– Я уже не хочу никакого сюрприза утром, – говорю я им. – Как-нибудь обойдусь.

Захожу в трейлер, ложусь на скамейку. Очень хочется спать, глаза слипаются.

– Хорошо, хватит, – сказал Джербер. На этот раз он сам прервал повествование. Рассказ был настолько детальным, подробным, прочувствованным, что психологу стало тяжело.

Эва послушно умолкла.

Гипнотизер сидел на кровати рядом и смотрел на девочку. Был не в силах сдвинуться с места и не решался вернуть ее к реальности.

Я копал полдня, так что пей без фокусов!

Напоить ребенка молоком со смертельной дозой героина – обман жестокий, но, по сути, не лишенный сострадания. По крайней мере, мальчик не испытает боли. Но «синьора с татуировками» вылила молоко с наркотиком. Какой тогда способ избрали проходимцы, чтобы избавиться от маленького заложника? Гипнотизер не хотел знать.

Все это выдумки, твердил он себе. Но и сам в это не верил.