Книга Дом огней, страница 79 – Донато Карризи

– Не на родителей – на друзей, – согласился с ней Джованноне.

Все вдруг почувствовали свою вину, Джербер понял это по растерянным взглядам: никто уже не осмеливался возражать.

– И что ты предлагаешь предпринять через двадцать пять лет? – подколол его Данте. – Как думаешь все это исправить?

– Исправить ничего нельзя, – быстро согласился Джербер. – К сожалению, никто из нас не в силах ничего исправить. – Он вздохнул. – Но мы можем сложить вместе наши воспоминания и удостовериться, что при воссоздании случившегося летом девяносто седьмого ничего не было упущено.

– Полиция допрашивала нас одного за другим, – забормотал Карлетто, припоминая. – Это продолжалось день за днем.

Он был самым нестойким, самым уязвимым из группы, подумал Джербер. Но полицейское расследование нанесло им всем травму, которая ощущалась на протяжении лет.

– В полиции нас выжали досуха, – вскипел Этторе. – Им плевать было на то, что мы дети, и на наши чувства, только потому, что расследование не двигалось с места. Так с чего бы сейчас нам все вспомнить яснее, чем тогда? Бессмыслица…

– С нами обращались так, будто это мы его куда-то дели, – заявила Дебора. – Да и люди поглядывали на нас искоса, будто нам есть чего стыдиться, забыли?

– Такое забудешь, – скривился Данте. – Родители со мной почти не разговаривали, считали, что я их опозорил.

– Хотя все вокруг твердили о монстре, нам, по сути, тоже уже никто не верил, – заметил Джованноне.

– А раз обвинить было некого, в монстра превратились все мы, – заключил Джербер.

– Только не ты, – озлился Данте. – Ты был вне подозрений, поскольку сидел с загипсованной ногой у проклятущего окна.

За две недели до этого я умер на тридцать секунд, хотел бы возразить Джербер. То есть заслужил алиби и тем не менее был здесь, чтобы разделить с ними всеми чувство вины. Но приводить такой довод было бы ребячеством, и Пьетро предпочел промолчать.

Тем временем поднялся ропот, не предвещавший ничего хорошего.

– Ладно, ладно, давайте успокоимся. – Ишио встал и раскинул руки чуть ли не экуменическим жестом, призванным примирить конфессии. – Думаю, мы должны по крайней мере выслушать, что у Пьетро на уме…

– Да, что ты предлагаешь? – опять ринулся в атаку Данте. – Давай выкладывай, что ты задумал, как собираешься облегчить нашу совесть?

Джербер набрал воздуха в грудь.

– Все верно: двадцать пять лет назад в полиции выслушали наши показания, но никто не попросил нас сделать самую естественную вещь…

– Какую? – спросила Дебора.

Теперь наступало самое трудное.

– Сыграть в игру, – заключил Джербер.

Все уставились на него, остолбенев.

Но Пьетро держался крепко.

– Я предлагаю вернуться в сад при вилле и повторить игру в восковых человечков.

Ему тоже было нелегко возвращаться туда после стольких лет.

Снова открыть старый дом. Погрузиться в воспоминания детства, которые как будто ждали его, притаившись в полумгле комнат с запертыми ставнями, вместе с пылью и запахом гнили. Пройти через кухню, которую Аделе заполняла ароматами своих лакомых блюд. Подняться на верхний этаж. Миновать запертую дверь комнаты синьора Б. и дверь в лиловую комнату, где стоит этажерка с коллекцией флакончиков его матери, источающих призрачные ароматы.

Кроме этажерки, там был балкон, откуда он рухнул в пустоту и умер на тридцать секунд.