Книга Ненависть и наслаждение (ЛП), страница 29 – Шанора Уильямс

— Шлюха! — выплевывает Бэйн, а затем издает еще один хриплый смешок.

Потребность в мести прямо сейчас просачивается из моих пор. Я задыхаюсь с ножом в моих руках. Все, что я хочу сделать, это стереть глупую чертову ухмылку с его лица.

Прежде чем успеваю подумать об этом, я делаю то, что мне больше всего хотелось с первых минут пребывания здесь.

Я, черт возьми, мщу.

Подношу клинок вперед и делаю неровный надрез посередине горла Бэйна. Кровь хлещет, заливая мое белое платье, стекая по моим ногам, скапливаясь в моих туфлях.

Но мне плевать.

Перед моими глазами все еще красная пелена. Так много красного. Я чувствую, как что-то горячее ударяет меня в лицо, но не отступаю. Я хочу, чтобы мое лицо было последним, что он увидит, пока его сердцебиение медленно угасает и для него все померкнет.

Его кровь принадлежит мне. Его жизнь принадлежит мне. Он думал, что унизил меня? Он был неправ. Так чертовски неправ. Я убью тысячу раз, прежде чем позволю этому случиться снова.

Думаю, я готова к тому грязному красному дьяволу, который приветствует меня в Аду с распростертыми объятиями, потому что он победил. Черт, я сяду прямо рядом с ним, буду королевой его пылающего ада.

Вот как я себя чувствую, делая это, избавляясь от этого больного ублюдка.

Я хотела, чтобы Драко выстрелил ему в череп. Быстро и просто. Но этот ублюдок не заслуживает быстрой смерти.

Он пробудил во мне зловещую сторону, ту часть меня, о существовании которой я даже не подозревала. Они сделали это — он и Человек-топор.

Так странно. Я не уверена, должна ли поблагодарить их за то, что они дали мне понять, что такое сила? Или проклинать их имена за то, что из-за одного неправильного движения ножом я потеряла остатки человечности.

— Ублюдок, — выплевываю я, когда он опускается на землю, падая на колени. Чертов ублюдок.

Я слышу, как Франческа приглушенно вскрикивает из своего угла.

— Джианна, — снова зовет Драко, но я не смотрю в его сторону. Я продолжаю смотреть на Бэйна, пока он не падает на колени. Он не может схватиться за свое горло, чтобы остановить кровотечение, не может сделать что-либо, чтобы заблокировать боль.

Хорошо.

Когда его веки трепещут, я опускаюсь на корточки, наклоняюсь вперед и шепчу ему в ухо:

— Кого ты продашь теперь, козел?

Секундой позже чья-то рука хватает мою, и Драко поднимает меня. Я все еще не смотрю на него, пока глаза Бэйна не будут полностью закрыты, и я не узнаю, что он мертв.

Наконец, с трепещущим сердцебиением, я смотрю на Драко — его зубы сжаты, взгляд твердый, как сталь. Я смотрю на Франческу, и она в панике, дергает за цепи, умоляет освободить ее, по ее подбородку течет кровь. Она похожа на дикое животное.

— Пожалуйста, — умоляет она сквозь слезы.

Я медленно моргаю и начинаю идти к ней, но не успеваю. Драко тянет меня назад, его ноздри раздуваются, когда он выхватывает у меня нож и вытирает его о штаны. Он убирает его, а затем проходит мимо меня, поднимая пистолет и становясь перед Франческой.

Она все еще молит о пощаде, даже когда он поднимает пистолет и целится стволом ей в центр лба. Все еще сжав челюсти, он без колебаний нажимает на спусковой крючок, и выстрел громким эхом отражается от стен. Цепи гремят, кровь брызжет на стену позади нее, комковатая и густая, и ее тело мгновенно падает, как мертвый груз.