Книга Горькая истина, страница 109 – Шанора Уильямс

– Я вас не выдам, – поспешно заверяю я.

Она меряет меня взглядом.

– Кто из вас Бринн, а кто Шавонн? – уточняю я.

– Бринн, – представляется девушка со шрамом.

– Шавонн, – поднимает руку ее подруга.

– А я Джолин Харт, – вместо фамилии Доминика специально называю свою девичью. – Я готова вас выслушать. Рассказывайте, что вам известно.

– Не бойтесь, – с задушевной интонацией успокаивает их Сэм. – Вы ведь не просто так ко мне обратились, верно? Я вам помогу. Здесь вам ничто не угрожает.

Девушки как будто немного расслабляются. Не отрывая глаз от столешницы, Бринн ковыряет ногтем кутикулу на большом пальце. А когда она начинает говорить, я изо всех сил стараюсь сохранять невозмутимость и не выдавать своих истинных чувств.

Бринн рассказывает, как увидела Доминика в Новом Орлеане. Он ужинал в ресторане, где она работала, и оставил ей свой номер телефона. Она согласилась встретиться с ним в «Галвестоне», а оттуда они поехали в пригородный дом. Едва сдерживаю злость при мысли, что мой муж проводил время с другой женщиной. Помню, как он рассказывал мне об этой поездке в Новый Орлеан. Мол, повезло ему: в выходные он будет играть в гольф с Джоном Болтоном. Джон обладал нужными связями, и Доминик не сомневался, что сумеет расположить его к себе.

– Кое-что я до сих пор помню смутно, – сдавленным голосом произносит Бринн. – Но я уверена, что попросила у Доминика воды, а он принес яблочный сок. И явно туда что-то подмешал – после того как я выпила стакан, тело совсем перестало слушаться. Перед глазами все плыло, а потом Дом прижал меня к кровати и начал раздевать… – Бринн умолкает, а я глотаю слезы. – Насколько помню, он не насиловал меня в ту ночь. Это сделал другой человек. Белый мужчина по имени Джон.

Я вздрагиваю. Не может быть, чтобы речь шла о том самом Джоне, с которым у Доминика была назначена встреча!

– Он вместе с Домиником ужинал в ресторане, где я обслуживала их столик. А позднее явился в тот особняк, куда меня привез Доминик, и, когда я уже по чти вырубилась, взгромоздился на меня, принялся облизывать, а потом перевернул и… Дальше – темнота, и я этому рада. Если бы я помнила в подробностях, что именно он со мной вытворял, то, наверное, не сидела бы здесь.

У Бринн пересыхает в горле, и она тянется к неоткрытой бутылке с водой, стоящей на столе. Выпив несколько глотков, она продолжает:

– Я пришла в себя посреди ночи. Доминик сидел рядом, за столиком, и перед ним лежали бумаги. Он… он заставлял меня подписать соглашение о неразглашении, угрожая, что иначе не вернет мне сумку с моими вещами, и тогда я разозлилась и кинулась вырывать ее. У меня руки чесались подраться с ним, чтобы у него мозги встали на место, но, как вы понимаете, ничего хорошего из этого не вышло, потому что дальше я мало что помню. Когда я очнулась, меня хоронили заживо.

– Как это – хоронили заживо? – изумляюсь я. Внутри все холодеет.

Бринн в деталях описывает, как она то приходила в сознание, то снова отключалась из-за травмы, полученной в результате стычки с Домиником. Бринн все слышала и чувствовала, но не могла шевельнуться. Затем она упоминает мужчину с лопатой, и, судя по описанию, это был Боаз. Если Доминик обратился к нему, значит ему явно было что скрывать.

Не веря своим ушам, невольно бросаю взгляд на Сэмюэла: тот слушает Бринн и кивает. На секунду у меня возникает желание отмахнуться от ее слов. Да, несколько раз Доминик был со мной груб, но чтобы до такой степени?.. Организовать изнасилование, а потом хоронить человека заживо? Дикость какая-то. Я цеплялась за эту мысль, пока Шавонн не достала телефон и не показала мне фотографии. Вот селфи, на котором Бринн запечатлена вместе с Домиником. А вот она лежит на полу комнаты в луже крови. Потом еще снимок – Боаз стоит рядом с черным пикапом, а Доминик берется за свернутый ковер. И наконец, гляжу на фотографии Бринн в больнице – на глазах повязка, голова обмотана бинтами. Она явно только что перенесла операцию.