Книга Дело о даме-дуэлянте, страница 10 – Лариса Куницына

Углубившись в лабиринт галерей и анфилад, он прошёл туда, где за ухоженным внутренним садиком виднелись окна женской половины дворца. Суровая привратница с взглядом легендарного дракона, увидев его, расплылась в улыбке и присела в некоем подобии поклона. Он учтиво кивнул ей и спросил, во дворце ли сегодня леди Аламейра?

— Она пришла чуть свет, — сообщила матрона, улыбаясь. — Полагаю, она сейчас у себя или в южном цветнике, где дамы затеяли игру в фанты.

Поблагодарив её, Марк отправился в южный цветник, полагая, что Аламейра вряд ли упустит возможность возглавить эту игру, в которой сможет оказать небольшую услугу своим подругам, позволив им блеснуть талантами, и наказать тайных соперниц, выставив их в дурном свете. Все знали, что повязка на её глазах прозрачна, но Аламейра — это Аламейра, и пойти против неё никто не решался.

Южный цветник был разбит в уютном дворике, окружённом галереей, на тонких колоннах которого покоился лёгкий фриз из каменного кружева. Там, посреди ухоженных кустов азалии и жасмина, в окружении роз и анемонов была построена резная беседка, где любили в тёплые дни собираться дамы. Здесь они пели, читали стихи, обсуждали философские трактаты, а заодно сплетничали и плели интриги, сбивались в маленькие группировки, которые распадались так же легко, как и создавались. И во главе этих дамских игр всегда стояли старшие фрейлины, самой молодой, очаровательной и хитрой из которых была рыжая красавица Аламейра.

Ещё проходя по галерее, Марк услышал переборы лютни, под которые ангельский голосок выводил модный романс — положенные на музыку стихи прекрасной графини дель Рео. Он даже задержался ненадолго, чтоб дослушать до конца, и на его лице появилась задумчивая улыбка, в то время как нежный голосок проникновенно выводил:

Ну, вот и всё, умчались все печали,

Сквозь тучи небо льёт прозрачный свет.

Где все друзья, кого мы потеряли?

Родные где, которых больше нет?

Прошла гроза, и скрипки отрыдали.

Где страх потерь? И что ещё терять?

И мало ль мы, душа моя, страдали?

И долго ль нам с тобой ещё страдать?

Голосок смолк. Он ступил на садовую дорожку и по отполированным плитам прошёл к беседке, где его ожидало пленительное зрелище. Несколько прелестных молодых фрейлин в бархате и атласе мятного, ванильного, персикового, лавандового и других нежных оттенков сидели на скамьях и просто на подушках, брошенных на ступени. Их шёлковые локоны были украшены яркими цветами, а на полных юного очарования лицах ещё оставалась светлая печаль, навеянная романсом. Над ними, под сенью беседки стояла прекрасная Аламейра в платье из ярко-жёлтого, почти золотого шёлка, отчего её изящная фигурка казалось драгоценной статуэткой, а рыжие волосы сияли ещё ярче. Повязка из розовой кисеи закрывала её глаза, но можно было не сомневаться, что она видит всё, что ей нужно видеть. И Марк тут же убедился в своей догадке.

Сунув руку в парчовый мешочек, Аламейра вытащила оттуда маленькое зеркальце в серебряной оправе и, подняв его над головой, объявила:

— Этому фанту поцеловать нашего гостя!

— Это твой фант! — со смехом воскликнула одна из фрейлин.

— Значит, мне и придётся его целовать!

Аламейра сорвала свою повязку и хитро взглянула на Марка, который рассмеялся.

— Какое необыкновенное совпадение, что тебе под руку попалось именно твоё зеркало, а в цветник явился я, а не какой-нибудь лакей!