Книга Дело о даме-дуэлянте, страница 42 – Лариса Куницына

— Александр упомянул, что утром у него немели пальцы, — озабоченно сообщил Марк. — Но, возможно, это не единственное, что помешало ему сразиться успешно. Он просто не хотел волновать своего юного приятеля или прослыть неженкой. При этом он отказался от даги, которая была бы хорошим подспорьем в поединке, и предпочёл воспользоваться плащом.

— Думаешь, ему сложно было держать в ладони рукоятку кинжала из-за этого онемения? — озабоченно уточнил лис. — Их чем-то травят?

Марк пожал плечами.

— Согласись, это могло бы объяснить её победы. Я не могу спорить, у неё хорошее фехтование, и она достаточно сильна, но вопрос: для какого противника? Может, для Бернье — да, но для Дюшарма…

— Тем не менее, Бернье тоже выглядел перед дуэлью не лучшим образом.

— Он ссылался на то, что нездоров, и даже думал, что лучше перенести поединок, но Жеральдина своими злыми насмешками вынудила его биться. Так что, похоже, наши предположения верны. Завтра я навещу Дюшарма и расспрошу его.

— А я продолжу следить за Жеральдиной, — кивнул лис. — Если она травит своих противников, чтоб легче было одержать над ними верх, то должна найти кого-то, кто подсыплет им эту отраву.

— В случае с Дюшармом это наверняка его жена, — заметил Марк. — А в случае с Бернье — Иветта Гримо. Я всё ещё не могу арестовать её, но, надеюсь, разговор с Дюшармом даст мне основания для этого.

Следующим утром Марк отправился навестить раненного. Дом, принадлежащий Анне Дюшарм, урождённой де Клевье стоял на улице Дорога роз, и ничем не выделялся в череде узких трёхэтажных особняков, чистеньких и нарядных, как пирожные в коробке. Легко взбежав по высокой лестнице, на боковых площадках которой вечно спали вытесанные из песчаника львы, и взяв висящий на бронзовой цепочке молоточек, он постучал в звонкий гонг. Ему открыл худой лакей и, выслушав посетителя, отправился, чтоб доложить о нём.

Вскоре из дальних комнат появилась Анна Дюшарм. Взглянув на неё, он на мгновение усомнился в своих подозрениях, потому что она выглядела утомлённой и встревоженной, её глаза покраснели, словно она плакала или не спала всю ночь. Снова представившись, Марк сообщил, что пришёл навестить господина Дюшарма.

— Ах, мой бедный Морис, — молитвенно сложив свои белые руки, запричитала она. — Это такое несчастье! Как жестоко было ранить его! Я так огорчена! Как раз сейчас с ним господин Фабрициус, и я не знаю, позволит ли он побеспокоить моего супруга в таком состоянии.

Это можно было расценить, как намёк на неуместность визита, но Марк не обратил на него внимания.

— Отлично! — деловито кивнул он. — Тогда я расспрошу лекаря о его самочувствии. Проводите меня!

Возможно, будь это кто-то другой, она попыталась бы возражать, но его статус был ей известен, да и повелительный тон, которым была высказана эта просьба, не допускал отказа. Тяжко вздохнув, она повернулась к лестнице, подобрала юбки и пошла наверх.

Уже подходя к дубовой двустворчатой двери, Марк увидел, как она распахнулась и на пороге появилась несуразная и немного мрачная фигура знаменитого лекаря.

— Я рад видеть тебя, дружище! — воскликнул он, кивнув ему. — Как твой пациент?

— Ему повезло, господин Марк, — сообщил Фабрициус, по привычке назвав его так, как звал ещё тогда, когда граф де Лорм был юным оруженосцем короля. — Рана тяжёлая, но не угрожает его жизни. К тому же он молод и крепок, потому, неделя, от силы две, и он сможет подняться с постели.