Книга Дело о фамильном проклятии, страница 74 – Лариса Куницына

Он стоял у балюстрады в своём кабинете и смотрел на раскинувшуюся перед ним панораму гор, которые вдалеке казались лиловыми, голубыми и даже розовыми, а ближе завораживали взгляд своими изломанными линиями и глубокими провалами пропастей. В его кабинете, как и во многих других комнатах и залах, не было задней стены. Её заменял изящный, вырезанный из камня барьер балюстрады и несколько тонких витых колонн. Благодатный климат юга позволял размещать жилые помещения на таких открытых террасах, а от дождя их защищали широкие наклонные навесы, тянувшиеся вдоль всего этажа. Впрочем, он не так часто видел здесь сильные ливни. Лорм продолжал купаться в летнем тепле, и потому казалось, что не столь далёкий и расположенный ещё южнее мрачный Олонд на самом деле находится где-то далеко на севере, а может, и вовсе на другой планете.

Позади послышалось шелестение бумаг. Молодой жизнерадостный толстяк де Круа, неутомимый управляющий его рудниками, просматривал свои заметки, чтоб убедиться, что не упустил ничего из того, что хотел обсудить с графом де Лормом. Он уже был приглашён на обед, и принял это приглашение с удовольствием, потому что знал толк в хорошей еде, а именно такой его потчевали в графском доме.

После обеда он возвращался домой в Лианкур, а Марк собирался отправиться на верховую прогулку, чтоб проводить его до границ графства, а на обратном пути заехать в придорожные селения и проверить, как идёт строительство серебряных плавилен, новых ремесленных рядов и храма святой Лурдес, которую со времён последнего военного похода почитал своей покровительницей.

В дверь кто-то деликатно постучал, и Марк обернулся. Де Круа сунул в большую сафьяновую папку стопку бумаг и кивнул ему в знак того, что их деловой разговор закончен.

— Войдите, — разрешил Марк и присел на балюстраду.

Дверь отворилась, и на пороге появился капитан Лафар. Его дорожный костюм казался жёлтым из-за глиняной пыли, обильно покрывающей дороги юга. Похоже, он был несколько смущён тем, что явился к своему сеньору в таком виде, да ещё застал здесь управляющего рудниками.

— Входите, капитан, — кивнул ему Марк.

Тот поклонился и, по-военному коротко поприветствовав графа и де Круа, проговорил:

— Простите, ваше сиятельство, я задержался в Олонде и прибыл один. Дамьен просил меня передать вам его извинения, а так же письменное прошение об отставке, потому что печальное происшествие, случившееся после вашего отъезда, вынуждает его прервать службу в Лорме, которой он очень дорожил, и остаться в поместье.

Капитан подошёл к столу, возле которого сидел явно заинтригованный де Круа и положил рядом с бюваром запечатанный тёмным сургучом конверт.

— Что случилось после моего отъезда? — нахмурился Марк, искренне полагавший, что после окончания его расследования все беды и трагедии в Олонде должны были прекратиться.

— По велению барона де Олонда Жаклин была похоронена в фамильном склепе, а тело Арабеллы он приказал отвезти её родственникам, сообщив им, что если они не позаботятся о её похоронах сами, он просто выкинет его в сточную канаву. Им ничего не оставалось, как смириться. Насколько я знаю, её похоронили без каких-либо почестей на кладбище города Лилль. Но это не имеет значения, — он вздохнул, и Марк понял, что он размышляет, как лучше рассказать о главном. — В общем, после похорон Жаклин барон поднялся к себе. Я в это время беседовал со своим отцом, который приехал поддержать его в эту трудную минуту, и не заметил, что прошло уже много времени, а барон де Олонд так и не спустился в столовую, где был накрыт стол для поминального обеда. Дамьен поднялся к нему, и оказалось, что его отец мёртв. Он сам бросился на меч. На его письменном столе лежали три конверта: его завещание, где он всё, за исключением небольших сумм, предназначенных старым слугам, завещал своему единственному сыну, его письмо Дамьену и вот этот.