Книга Лучший коп Мегаполиса, страница 20 – Лариса Куницына

— Этого хватило для промаха.

— Как же я!.. — он снова ударил по штурвалу.

— Не переживайте так. Это и моя оплошность. Я не учла особенности вашей техники. На наших аппаратах при захвате цели никакая тряска не может повлиять на точность выстрела.

— Что будем делать?

— Нужно возвращаться и снова заходить на цель.

— Вы с ума сошли, — спокойно произнёс Торнадо. — Они будут стрелять и наверняка уже выводят из ангаров «Грумы».

— Они не ждут, что мы вернёмся.

— Но они быстро поймут это. Летим на базу и передадим точные координаты крейсера. Теперь они нам известны.

— Вы уверены, что они не успеют переместить крейсер до того, как база его уничтожит?

— Теоретически это возможно. Но я не хочу, чтоб вы погибли.

— Спасибо, но я не собираюсь погибать. Возвращаемся на траекторию.

Он смотрел на приборы, потом кивнул и повернул штурвал.

— Если с вами что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.

— Просто не успеете, — пробормотала я.

«Грум» сделал широкую петлю и снова зашёл на цель. Я посмотрела на экран.

— Только не виляйте, что бы не случилось. По скорости я смогу сориентироваться, но малейший поворот корпуса всё смажет: слишком большое расстояние.

Ответа я не услышала. Перед моими глазами туманно светились базы. Потом перекрестье визира скользнуло на нужную координату. Крейсер был на месте. Я уже видела эту едва уловимую точку. За окнами что-то засверкало. В салоне взвыла сирена. Пальцы снова застучали по клавишам добавочного пульта. Точка вспыхнула, и я со злостью нажала кнопку пуска до упора. Перед глазами снова всё расплылось. С чувством выполненного долга я отодвинула аппарат наводки. И в следующий миг кабина с грохотом раскололась и всё завертелось в каком-то бешенном смерче. Я вцепилась в подлокотники кресла и почувствовала, что падаю, проваливаюсь вниз, в бушующую темноту Тартара.

Когда я пришла в себя, было темно. Сперва мне показалось, что я лечу вниз. Свободное падение означало лишь то, что я нахожусь вне корабля и несусь в бездну, навстречу неминуемой гибели. Но потом я сообразила, что всё ещё сижу в кресле, намертво пристегнутая к нему ремнями. Это ничего не значило, но почему-то ободрило меня. Спустя несколько секунд я разобрала впереди бледные разноцветные огоньки. Я по-прежнему находилась в салоне «Грума», и он жил.

Я протянула руку и включила аварийное освещение. Плафоны ярко вспыхнули, но всё вокруг плыло в тумане. Сквозь него я осмотрела пульт и только тут поняла, что салон разгерметизирован и мы падаем в океан жидкого водорода.

— Торнадо! — крикнула я, поворачиваясь к нему.

Он сидел в кресле неподвижно, откинув назад голову. Сквозь туман и стекло шлема я видела его спокойное лицо. Глаза были закрыты. Над ним темнела рваная дыра пробоины.

— Ах, чёрт… — пробормотала я.

Долго переживать было некогда. Я выдвинула из панели второй штурвал и взяла управление кораблем на себя. Мне без труда удалось остановить падение и поднять нос «Грума» вверх. Двигатели немного чихали, но, в общем-то, работали ровно.

Я снова покосилась на Торнадо.

— Жаль… — услышала я собственный голос. — Такой красавец… И совсем молодой.

«Грум», не торопясь, набирал высоту. Температура в салоне снижалась, и видимость внутри стала ещё хуже. Я с трудом вглядывалась в показания приборов, но мои глаза, помимо воли то и дело обращались налево, к неподвижной фигуре в пилотском кресле. В очередной раз мне показалось, что лицо Торнадо приобрело сероватый оттенок, хотя, возможно, это было не так. В голове пульсировала одна мысль: «Жаль, если он умер. Жаль».