Книга Диктиона и планета баларов, страница 101 – Лариса Куницына

Она посмотрела на мою руку.

— От твоих пальцев идёт странное тепло.

— Твой сын станет королём Дикта, — добавила я. — С его правления в истории планеты начнется новая эпоха. Помоги ему.

II

— Мы поклоняемся Тьме, — произнесла Кирлина, когда поздним вечером мы поднялись с ней на самую высокую башню замка. — Мы поклоняемся ночи.

— Ночь — не тьма, — возразила я. — Ночь — это свет. Свет вселенной, окно в космос. Ночь — время прозрений и откровений. Её глаза хранят странную тайну. Они кажутся такими холодными, а на деле ослепительно горячи.

— Ты смеешься над нашей верой? — спросила она.

— Ну, почему же… Я просто улыбаюсь. В вашей вере есть что-то детское. Вы стоите на пороге Истины. Я немного завидую вам.

— В этом нет ничего детского, — серьёзно произнесла она. — Наоборот, мы выросли. Мы выросли из детских одежд почитателей Аматесу. Он светел, он добр, он внушает такую уверенность…, но лишь до тех пор, пока не случится что-то страшное. И тогда жрецы твердят о силах Зла, безмерно могущественных, которых нужно бояться. Они не могут нас защитить, но при этом требуют покорности, подчинения Законам, исполнения ритуалов. Это рабство, унизительное и недостойное нас. Мы сбросили ярмо, и смело взглянули в глаза неизвестному. Мы вступили в союз с тем, что пугает других.

— И создали новые законы и новые ритуалы… — усмехнулась я. — Заменили Солнце звёздами. Прислушались к голосам земли, деревьев, гор. Ощутили дыхание неба. И уже решили, что спутались с Тьмой? Это детский протест, Кирлина. Очень мудрый протест, но неразумный в том смысле, что на лик природы вы пытаетесь надеть маску Зла. Это лазейка для врага, и он ею воспользовался, окружив вас стеной ненависти и страха. Не будь её, разве случилось бы всё это с тобой и Кибеллом?

— Что ты знаешь?.. — досадливо отмахнулась она.

— Я знаю, что такое потеря и разлука. Я знаю, что такое любовь. И я видела своего сына на руках у его отца.

— Ты нарочно растравляешь мне душу?

— Конечно. Душа — это оружие против Зла. Она должна быть живой, чуткой и сильной.

— Ты странная женщина. Бросила всё, прилетела сюда, чтоб кому-то помочь… Зачем?

— Чтоб помочь, — пожала плечами я. — И чтоб помешать Юделу. Он мой старый враг. Вечный враг с бесчисленным множеством лиц и без единого сердца. Это старый спор. Старый, как мир.

— И как твой меч?

— Мой меч куда моложе. Он почти мой ровесник. Ему около десяти тысяч лет. Посмотри.

Я отцепила Налорант от пояса и протянула ей. Она осторожно взяла эфес лучевого клинка и огляделась в поисках света.

— Звёзд хватит, — произнесла я, присаживаясь на перемычку между зубцами башни.

Она кивнула и принялась внимательно рассматривать его. Потом попыталась сдвинуть выключатель.

— Ничего не получится, — покачала головой я. — Это мой меч, и он слушается только меня.

— Очень странный металл, — проговорила она задумчиво. — Древний, почти зелёный, но теплый, словно живой. И этот рычаг в форме льва…

— Это эрлор, золотой Лев — символ моего народа. Правда, позолота давно стерлась с него.

— А вот этот крылатый лев, выгравированный возле головки эфеса?

— Это солор — небесный лев — символ нашей цивилизации.

— Тут ещё какие-то знаки.

— Бергарская клинопись.

— И ты помнишь, что здесь написано?

— Даже если б не помнила, то, наверно, смогла бы прочитать. Но я помню. Это девиз, который некий молодой воин, по обычаю, экспромтом произнёс на церемонии вручения меча по окончании инициации. Этот девиз немного удивил всех, но вполне соответствовал характеру хозяина меча.