Книга Диктиона. Пламя свободы, страница 18 – Лариса Куницына

Жаль, что я не видела их возвращения в столицу. Кирс рассказывал о горожанах, высыпавших на улицу, и крестьянах, пришедших из окрестных селений, чтоб приветствовать воссоединение королевской семьи. Шила ехала на своём коне. На ней был мужской костюм, на поясе — меч древнего короля Элаеса, их общего с Кибеллом славного предка. По правую руку от неё скакал Кирс, по левую — Энгас. Их окружал отряд лохматых и диковатых болотных воинов в звериных шкурах, которые выглядели в изысканном древнем городе ещё более грозными, чем на поле боя.

Кибелл встретил их на площади перед дворцом. И то, что не было никакой церемонии, никаких возвышений и никаких помех, сделало эту встречу ещё более трогательной. Едва увидев процессию, король оставил свою свиту и пошёл по коридору, ограниченному толпами горожан. И едва заметив его, Шила пустила коня вскачь. Она остановила его лишь за несколько шагов и, спрыгнув со спины скакуна, бросилась к мужу.

— Они оба плакали, глядя друг на друга… — тихо говорил Кирс, не отводя взгляда от огня свечи. — И все вокруг тоже плакали. Я не знал, как подойти к отцу. Мы подъехали, спешились, и я стоял, глядя, как он обнимает мать. И не смел помешать им. Потом он заметил меня и протянул мне руку. Я не помню, как сам оказался в его объятиях. Это был самый счастливый день в моей жизни. И очень горький, — принц взглянул на меня. — Я увидел его впервые и влюбился без памяти. Он был таким, как я его представлял, и ещё в сотни и сотни раз лучше. Я готов был тут же умереть ради него.

— Я понимаю, — задумчиво кивнула я, вспоминая своё первое впечатление о нём. Я когда-то почувствовала что-то похожее.

— Но он был очень болен. Я увидел это сразу. Мать плакала, не переставая, и не от счастья. Она видела, что ему осталось совсем немного. Потом наступили спокойные и почти радостные дни. Я много времени проводил с отцом. Он рассказывал мне о Дикте, знакомил с людьми, на которых я смогу полагаться в делах правления, мы много ездили по стране, пока он мог держаться в седле. Но после смерти Юдела он угасал на глазах. Реймей сказал, что предатель тащит его за собой, и это было ужасно. Отец сопротивлялся до последнего. Он, уже лёжа в постели, продолжал принимать гонцов со всей страны, диктовать письма и указы. Нужно было восстанавливать то, что разрушили балары, и он использовал для этого все силы, которые таяли с каждым днём. Мы все, как могли, помогали ему, я, мать, Энгас, хотя на последнего иногда страшно было смотреть. Казалось, он ненадолго переживёт короля.

Кирс на какое-то время замолчал и обратил взгляд на серьёзного и печального Тахо.

— Ту ночь я никогда не забуду… — тихо продолжил он. — Наверно ничего более страшного я не переживал и не переживу впредь. Меня разбудили, и я сразу понял, что случилось. Мы все ждали этого. Я шёл в его покои, думая, что увижу его в последний раз. Он уже не мог шевелиться, силы покинули его. Он исхудал и постарел так, что ты, наверно, не узнала бы его. Только глаза… Я поймал его взгляд и понял, как нужно жить и умирать. Он передавал мне последний завет. Он продолжал бороться со смертью, хоть битва и была уже проиграна. Он был побеждён, но не сломлен. И это был самый главный урок, который он мне дал. Больше я ничего не буду говорить о той ночи. А к утру, казалось, всё было кончено. Монахи забрали его тело в храм, чтоб приготовить к погребению. И тут Донгор сообщил, что в нашу систему вошёл космический корабль, но это не балары.