Книга Диктиона. Пламя свободы, страница 246 – Лариса Куницына

А под сводами Храма раздавался надсадный, режущий барабанные перепонки визг. Демон катался по полу среди тлеющих обломков, извиваясь в смертельных судорогах, и воздух вокруг него искрился и трещал от разрядов электричества. Он отчаянно боролся за свою жизнь, но бороться приходилось не с тем, что было вне его, и чего он не боялся. Угроза была внутри, и она разрывала его тощее ломкое тело, потому что тот, кто был частью его, заявлял права на себя, он требовал, взламывая оболочку чуждого тела. Он стремился расправить плечи и стать собой. И ему было наплевать на все силы ада. Он жаждал свободы и мог смести на своём пути целое воинство демонов.

— Проклятие! — низкий визг осел и перешёл в вопль ярости, от которого отделился бессильный стон.

И демон распался. Истерзанный, почти обезумевший от боли Авсур оторвался от безжизненного тела Сёрмона и в ярости запустил в ближайшую стену комком перьев, в который превратился филин. Он встал на четвереньки и, хрипло дыша, осмотрелся по сторонам. Вокруг было тихо, а над головой в проломе потолка сияли звёзды. Всё кончилось, и тело быстро затягивало внутренние разрывы и растяжения, кости и суставы противно пощелкивали, но боль уходила. Кожа была мокрой от пота, а глаза застилал бессильный гнев. Авсур тряхнул головой, чтоб избавиться от шума в ушах, и тут услышал стон.

Сёрмон судорожно выгнулся, и его стон перешёл в низкий хрип, похожий на рычание.

— Мерзавец! — зашипел Авсур и бросился на него.

В одно мгновение оседлав обессиленного алкорца, он вцепился ему в плечи и, приподняв, что есть силы ударил его об пол. Сёрмон охнул и открыл глаза.

— Он нашёл… — прохрипел он. — Это последний раз, Рен, я клянусь.

— Ты, ублюдок! — рычал Авсур. — Ты знаешь, сколько людей мы перебили? Своих же людей!

— Не мы, он! — возразил Сёрмон. — И у нас нет своих. Мы — изгои.

— Удобная позиция… — процедил Авсур и, снова швырнув Сёрмона на пол, поднялся и отошёл. Он нагнулся к филину и дёрнул его за крыло. Птица вздрогнула и затрепыхалась, и ему стоило определённых усилий, чтоб не свернуть ей шею.

— Ты опять не убил меня… — засмеялся Сёрмон, и его смех перешёл в кашель. — Сколько это продолжалось?

— Достаточно, чтоб я чувствовал себя навеки проклятым, — ответил Авсур.

— Мы оба чувствуем себя так, братец… Мы разрушили всё на этой планете?

— Нет. Гораздо меньше. Но слишком много народу оказалось в ненадлежащее время в ненадлежащем месте.

Он швырнул филина Сёрмону, и тот поспешно подхватил его и прижал к себе, как ребёнок прижимает замёрзшего котенка.

— Почему же он угомонился? — пробормотал задумчиво алкорец. — Он же никогда не останавливался, пока было что крушить…

— Мне кажется, я остановил его, — неуверенно произнёс Авсур.

— Ты? — Сёрмон недоверчиво взглянул на него. — Как это может быть? Ты можешь контролировать его?

— Я слишком сильно его ненавижу, и я никогда не умел быть рабом

— Конечно… — неопределённо кивая, пробормотал алкорец. — А где мы?

— Не знаю… — ответил Авсур. — Но если мы хотим смыться, то сейчас самое время сделать это, пока все не очухались.

— Нужно найти Рахута.

— Тем более стоит поторопиться.

И не взглянув на Сёрмона, Авсур пошёл куда-то по широкому проходу, уходящему во тьму. Со стоном алкорец поднялся на ноги и поплёлся следом, прижимая к груди всё ещё судорожно вздрагивающую птицу.