Книга Огни Хафельберга, страница 139 – Софья Ролдугина

Постепенно музыка, раньше звучавшая фоном, становилась громче. Марцель, догадываясь, кого встретит за очередным холмом, невольно ускорил шаг. После мысли об агрессивном психе и реагирующем на оставаться в одиночестве не хотелось. Тропа нырнула под сень вековых дубов. Наскоро пригладив волосы по тернёй и спрятав очки с компрометирующим брелоком-черепушкой в карман, Марцель быстрым шагом пересёк рощицу и выскочил к опушке.

Там, между двумя высокими дубами, была перекинута толстенная жерть. С неё свисали качели из толстых верёвок и широкой, потемневшей от времени доски. А на качелях сидела женщина в длинном чёрном платье. Белая косынка, небрежно привязанная к ветке, флажком трепетала на ветру. Тот же ветер колыхал огни на рыжей кудре и теребил страницы книги.

Женщина осторожно придерживала их, сдвигала брови, покусывала губы на особенно тревожных моментах, покачивалась, тихонько отталкиваясь мыском, а в мыслях у нее гремел симфонический оркестр. Некоторое время Мартель просто наблюдал, а потом подкрался поближе и громко поздоровался. — Привет, Рут! Ты ведь та монахиня, да? Она шумно захлопнула книгу и вскочила с качелей стремительно краснее.

Марцель хмыкнул, неторопливо подошел, сдернул косынку с дубовой ветки и, встав на цыпочки, осторожно повязал монахиня на голову. Получилось кривовато. — Вот так вам положено одеваться, когда с посторонними общаетесь. Сестра Рут глядела на него сверху вниз и хлопала глазами как будто вот-вот готова была расплакаться. Надрывно звучало соло на виолончеле.

Эй, ну что такое? — проворчал Марцель и плюхнулся на качеле. Он, в отличие от монахини, едва доставал ногами до земли, поэтому раскачиваться не стал. — Я понимаю, что говорить тебе нельзя, но хоть кивать-то можно? — Ну, если хочешь, чтобы я ушел, врежь вот этой самой книжкой. Давай, прямо по башке. И он зажмурился, втягивая голову в плечи, одновременно стараясь мысленно излучать дружелюбие.

«Я безопасный, я безопасный, я ни черта не странный, просто забавный тип». Карающая книга не спешила опускаться на повинную голову, а вот качели немного просели, принимая тяжесть еще одного тела. Марцель заулыбался, чувствуя себя полным придурком, открыл глаза и подвинулся на край.

Монахиня сидела рядышком, чинно сложив руки на коленях, и щеки у нее алели, как мака, в цвет. Разум ласкала робкая мелодия корильона. Ситуация была прелестная, но что-то мешало просто расслабиться и получать удовольствие от встречи со смешной монахиней и от музыки в ее голове. Странное чувство напряженности, боли, как натянутая до предела струна, которая даже уже и не звенит.

Мартель осторожно потянулся к поющему сознанию, чтобы коснуться этой струны, разобраться, понять, и только через пронзительно долгую секунду до него дошло, что он плотно сидит на крючке чужих желаний и надежд. Я влип, надо линять отсюда, но было уже поздно. Его несло. — Дай-ка попробую угадать, — коварно протянул Марцель, глядя в сторону.

— Ты ведь сюда часто ходишь. «Читаешь?» Монахиня кивнула. «Ага. И читаешь…» Марсель скосил взгляд. «Читаешь любовные романы. Да не шарахайся так, я не ржу. Мне правда интересно». Он заглянул ей в глаза снизу вверх, продолжая улыбаться. «Я вот сюда случайно попал. Шел с поезда, решил погулять.

Ну, слегка заблудился. Во, уже ты смеешься. Правильно. На самом деле не хотелось идти через поле, поэтому я вышел на тропинку. А вообще здесь много народу бывает? Она покачала головой, а потом вдруг нахмурилась, раскрыла книжку и быстро-быстро зашелестела страницами. Нашла нужную и ткнула пальцем с обкусанным ногтем. Вокруг было пустынно, не души, только пели птицы, нараспев прочитал Марцель.