Книга Огни Хафельберга, страница 190 – Софья Ролдугина

С другой стороны, я позволил Стрелку совершенно случайно — уголки губ у Шелтона дрогнули — перехватить флешку с информацией. Стебби будет в восторге. Надеюсь, он не применит воспользоваться этой информацией. — И? — И тогда, в середине сентября, случится коллапс. — Совершенно случайно, ага?

Разумеется. На ступеньках Марцель подал напарнику руку и только на середине спуска осознал, что, наверное, хромому человеку все же удобнее держаться за перила, а не за коротышку друга. Да, тем более такого, который даже чемодан несет с большим трудом. Но Шелтон воспринял помощь как должное, оперся всем весом так, словно доверял полностью.

Ладонь у него была сухая и прохладная, и, в отличие от ульрики, никаких мозолей или огрубелостей.

Как будто у ребенка…

Марцель невольно скосил взгляд на длинные и чуткие пальцы напарника, оплетающие его собственную ладонь.

Интересно, если он руку сожмет, у меня кости сломаются? Скорее всего, да.

У тебя тоже был непростой понедельник, судя по кругам под глазами. — А? — не сразу сообразил Марцель.

А, не, сложная ночка.

То есть? — Ну, ты не ругайся только. Я искал призраков, чтобы понять, почему в их присутствии у меня отключается телепатия. Ну и нашел, в общем. Шелтон остановился, зажал зонтик подмышкой и, удерживая Марцеля за плечо одной рукой, другую положил ему на лоб. — Вижу, счастливое воссоединение прошло без трагических последствий, — сухопроизнёс он через несколько секунд.

И как результаты? — Я понял, это не посторонний телепат, это я сам, — тихо ответил Марцель. Шилтон не спешил убирать руку со лба, словно держал состояние напарника на контроле. — Как тогда, в психушке, куда меня Ирэн запихнула. Тогда я научился не слушать мир, ну, всех, концентрировался сначала на одном санитаре, который дежурил в соседней комнате.

Марцель сглотнул, слова были как здоровенные шершавые кубики, царапались в горле и душили. А потом перестал вообще хоть что-то слышать, я даже тебя сначала увидел, и только потом… А, ты и сам помнишь. В общем, сейчас происходит та же хрень.

И знаешь, я еще кое-что понял.

И что же именно? Шелтон продолжал стоять неподвижно, только теперь он слегка поглаживал большим пальцем повиску Марцелля, по-прежнему прижимая прохладную ладонь ко лбу. — Почему они на меня так жутко действовали? Вот ты не думал, почему? Марцель почувствовал, что покрывается испариной, то ли из-за воспоминаний, то ли из-за взгляда Шелтона. — догадывался.

А я нет. Но вот подумал и решил проверить. И ты прав был. — Ты знаешь, ведь полностью закрыться от мира телепат не может, — Марцель облизнул пересохшие губы. Левое колено немного ныло, чужая навязчивая боль, сейчас позволявшая Шелтону мониторить состояние напарника без привычных иголок под ногтями. — Все равно долетают отголоски. И тот ужас, та жуть, от которой я пластом валялся потом, это было просто чутье, оказывается.

Меня цепляло краем то, что они ощущали постоянно.

И вчера, или сегодня уже, в общем, у меня получилось услышать ее целиком, наверное, на секунду, может, дольше.

Она постоянно умирает, Шелтон, вот что она чувствует. Они все чувствуют.

А её, ту вчерашнюю девочку, звали Анки-Мёллер, и она сгорела заживо в пристройке за школой. Родители до сих пор думают, что их разгильдяйка-дочка сбежала тогда с вещами в Эссен, к парню, а она просто хотела переночевать в пристройке, чтобы их напугать, и он её нашёл. «Он», — с видимым безразличием уточнил Шелтон, — палец всё так же скользил по виску, вверх-вниз, то неощутимо, то с нажимом.