Книга Огни Хафельберга, страница 77 – Софья Ролдугина

Сад сестры Анхелики, — мгновенно сообразил стратег. — Если хочешь, можем пройти. В принципе, отсюда нет разницы, в какую сторону выходить. Много времени не потеряем. Опа! Так легко уступил? Черт, не к добру. На электричестве в монастыре экономили. Ни о какой подсветке фасада и речи не шло. В коридорах и то не всегда горели лампы.

Стены же были толстыми, сыроватыми в любую жару, но странное дело, слышимость обеспечивали прекрасную, почти как в дешевых панельных домах с окраины Шельдорфа, и иногда Марцель даже немного сомневался, на что он ориентируется, на чужие мысли или на речь, но не сейчас. Музыка гремела уже так, словно он оказался посреди симфонического оркестра, захлебываясь в гармонии противоречий и созвучий, и арфа сплетала звенящий голос с контрабасом, и фортепиано дробно рассыпалось по гитарным аккордам, шорох маракасов эхом откликался в барабанном бое.

«Я знаю эти названия, потому что их знает она, та, кто придумывает эту музыку». А еще Марцель знал, что эта музыка означает радость от того, что на коленях у женщины мурлычет здоровенная рыжая кошка, а солнце, такое мягкое и далекое, и вот-вот наступит осень, ослепительно торжественная, головокружительная, кристально прозрачная, как глоток ледяной воды из ровняка в лесу.

«Сколько их там?», — внезапно спросил Шелтон. «Трое», — откликнулся Марцель и замедлил шаг. «Сестра Анхелика и еще две. Не переживай, я не буду ничего такого делать. Так, пройду мимо, поздороваюсь, узнаю, кто тут думает музыкой.

Интересно же, редко такое услышишь. Ну, заодно легенду подтвердим про изучение архитектуры». Тут пришлось умолкнуть, потому что коридор кончился и начался осад. Под лимонным деревом на лавке с чугунной спинкой сидели три монахини. Сестра Анхелика негромко втолковывала что-то хмурой женщине с морщинистым лицом, все мысли которой были заняты больными ногами и сквозняком.

С краю, поодаль от остальных, девица в черном платье и белой косынке задумчиво гладила огненно-рыжую зеленоглазую кошку. Прядь волос, выбившаяся из-под белой косынки, была такой же огненно-рыжей. «Добрый вечер всем! Сестра Ангелика, здрасте!» Растерявшись в первый момент, Марцель жизнерадостно махнул рукой. Молодая монахиня испуганно вздрогнула, и музыка в ее голове стихла, оставив только тревожное гитарное «трин-трин-трин», а Марцель замер, как завороженный.

Глаза у монахини оказались точь-в-точь как у кошки — зеленые. Замеченные секунду спустя конопушки на носу стали контрольным в голову. — Не монашка, а ведьма какая-то. Марцель неловко переступил с ноги на ногу и сделал попытку спрятаться за напарника. Монахиня подтянула к себе кошку, явно с той же целью, и опустила взгляд.

Сестра Анхелика умолкла, а ее собеседница неодобрительно поджала губы, полыхая такой неприязнью, что аж зубы сводила. — Добрый вечер, — ослепительно улыбнулся Шелтон, спасая положение. — Прошу прощения, если помешал. Мы просто шли мимо и не думали, что здесь кто-то будет. — Ай, что вы! — искреннее тепло откликнулась сестра Анхелика.

И Марцелю сразу стало легче дышать. Эта сухая, съежившаяся от времени старушка действительно им обрадовалась. И ему, и Шелтону, и такое отношение перебивало и разъединяющее смущение рыжей монахини, и колючую неприязнь ее старшей подруги. — Спасибо, что с ключом тогда подсобили. Сёстры, поглядите-ка, это те, про кого я рассказывала, те милые мальчики, — Марцель прикусил губу, чтобы не заржать прямо здесь и сейчас, — которые приехали полюбоваться на наш монастырь аж из самого Шелдорфа.