Книга Кофе и мед, страница 103 – Софья Ролдугина

Лайзо ответил не сразу. Он склонил голову, будто задумавшись, и замер так, а через некоторое время произнёс наконец.

— Тогда я не знал её имени. Зато она знала моё — и ещё одно, которое я предпочёл бы не слышать. Мужское имя, Виржиния, и связано оно с большими деньгами, — усмехнулся он. — Ирония судьбы заключается в том, что как раз в том деле я позволил использовать себя в чужих интересах.

— Меня это не интересует, — прервала я его слишком резко. Он вздрогнул. — Простите… Не излагайте историю ваших прегрешений. Поймите, это, к сожалению, тот случай, когда мне легче простить, не зная, что именно. Значит, всё же шантаж… Думала, что, по меньшей мере, мисс Дилейни угрожала лишить меня жизни, — вырвалось против воли.

Я прикусила губу, но поздно. Сказанного не вернуть. И как же уязвлённо это прозвучало!

Но Лайзо ответил спокойно:

— Нет, Виржиния. Если бы она вздумала угрожать вам, то не прожила бы дольше минуты.

Вот так, просто и легко он признал, что может убить за меня. И я поверила в то же мгновение, потому что не чувствовала ни грана лжи или сомнения. Стало так спокойно, словно самое тяжёлое осталось позади… Впрочем, так оно и было.

— А ради своих тайн вы решили не марать руки кровью.

— Решил узнать, сколько ей известно, — качнул головой Лайзо. То, что он не стал приукрашивать правду и пытаться выставить себя в лучшем свете, подкупало, но не настолько, чтоб я забылась. — И потому последовал за ней. Напрасно, потому что получил болезненный удар по самолюбию… и не только.

Я едва не запнулась на полушаге и, вновь не выдержав, перебила:

— И по чему же ещё?

— По затылку, — признался он несколько скованно. — И пришёл в себя только в странном тесном помещении, которое вдобавок раскачивалось. Сперва решил даже, что удар оказался слишком силён, но нет. Меня попросту засунули в трюм какой-то ржавой посудины, и она успела спуститься весьма далеко вниз по Эйвону. Маскарадный костюм исчез. Меня хорошенько отделали, так, что будь я послабее, то долго ещё не встал бы. Но руки пожалели, а зря. — Улыбка его стала злой. — У меня ушло четыре дня на то, чтобы заставить моих тюремщиков пристать к берегу. Я вернулся в Бромли, но сперва не рискнул вернуться, потому что не знал, что случилось за это время. На первый взгляд, всё оставалось по-прежнему. Поэтому я решил отыскать ту даму, которая подстроила моё похищение. И выяснил к своему удивлению, что она и есть та самая Финола Дилейни. И что она считает меня мёртвым, как и многие другие. Видимо, потому, что своих тюремщиков я оставил не в лучшем состоянии.

Меня пробрало дрожью.

«Не в лучшем состоянии»… Знать не желаю, в каком.

— Продолжайте, — кивнула я. И добавила, не сдержавшись: — Вы могли бы послать весточку.

— И выдал бы себя почти наверняка, потому что всю вашу почту к тому времени проверял ваш дядюшка, — ответил Лайзо ровным голосом и вдруг добавил резко, выдавая накопившиеся чувства: — Я готов принести сотню извинений, Виржиния, но только за то, в чём чувствую себя виноватым.

— Вы хоронили прошлое, я помню. Это достаточное оправдание, — произнесла я горько, чувствуя, что силы меня оставляют. Слишком долгий день; многое произошло.

А он прав, тысячу раз прав. Нельзя возвращаться с врагом за спиной. Пока Финола следила за мной, он следил за нею. Почему же мне так скверно? Это ревность?