Книга Пойдем со мной, страница 120 – Рональд Малфи

– Хватит, – сказал я.

– И я подумал: черт, что, если однажды у нее хватит духа? Что, если через пять, десять, пятнадцать лет я выйду из другой дыры вроде «Логова Пумы» и снова встречу ее, во всем черном, с большой яркой луной вместо лица? С ломом на плече, словно Кел чертов Рипкен^[20]на бейсбольной площадке. Кто знает? Может, в этот раз она не будет колебаться. Может, в этот раз она закончит начатое. И что мне делать? Черт возьми, приятель, понятно что – взять себя в руки. Протрезветь. Я целый год надрывал задницу в реабилитационном центре, чтобы снова стать сильным. Насколько это возможно. И стал ждать, когда она снова придет. Я был готов и ждал. Но начал нервничать. Видимо, накрутил себя. Даже ее мамаше позвонил, спросил: «Где твоя девчонка, Линн?» – но она ответила, что не видела Элли-кису с тех пор, как она была подростком.

От того, что он признес твое прозвище, мое сердце бешено заколотилось. Я открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле.

– Соврала она или нет – кто знает? – продолжал де Кампо. – Эллисон никогда не питала особенно теплых чувств к своей матери.

– Вы лжете. Ее мать мертва. – Это был точно мой голос, только доносился он откуда-то издалека.

Де Кампо рассмеялся:

– Мертва? Вот так новости.

– Эллисон сказала… – начал было я, но слова застряли у меня в горле.

– Вы правда так и не поняли, с кем связались?

Господи Иисусе, Эллисон.

– И что потом? – продолжал де Кампо, его голос сорвался на хрип. – Я скажу вам, что потом. Я ждал, когда она появится. Все эти годы я сидел здесь и ждал, когда она придет. Клянусь, я знал, что это произойдет. Я знал. И вот вы приходите и говорите, что этого никогда не случится? Правильно я понимаю? Что эта маленькая Элли-киса сыграла в ящик, а я остался в дерьме?

Мне нечего было на это сказать. Попугаи пронзительно закричали в клетке.

– Хорошая попытка, – сказал де Кампо.

Он запустил руку в растянутый воротник своей толстовки и сорвал с шеи медальон трезвости. Цепочка беззвучно лопнула. Он положил медальон на стол рядом с телевизионным пультом.

– Думаю, вам лучше уйти. – Он поменял положение в кресле, поморщившись. – Я бы вас проводил, но…

Его слова оборвались хрипом, перешедшим в приступ кашля.

Я поднялся с дивана и направился к входной двери, а де Кампо снова включил телевизор. Он прибавил громкость, и из динамиков раздался голос телепроповедника. Птицы в клетке впали в неистовство и принялись грызть прутья своими узловатыми серыми клювами. Перья закружились по комнате.

– Спорю, я снова увижу ее лунный лик этим вечером, – прокричал де Кампо мне вслед. Он не посмотрел в мою сторону и сидел, уставившись в телевизор. – Годы прошли с тех пор, как я видел ее в последний раз, но спорю, этим вечером она выступит на бис.

Я подергал дверную ручку, но дверь не поддалась. Мгновенный приступ иррационального ужаса охватил меня, и я подумал, что никогда не открою дверь и умру здесь, в этом доме. Человек с пластмассовым лицом в телевизоре вопил о вечном проклятии, птицы в клетке в форме колокола чирикали, пронзительно кричали и разбрызгивали зеленоватые капли помета по устланному газетами полу. Но потом я понял, что дверь была закрыта на защелку. Я отодвинул ее, рывком распахнул дверь и выскочил под дождь как раз в тот момент, когда в небе прогремел раскат грома, оглушительный, как Армагеддон.