Книга Пойдем со мной, страница 123 – Рональд Малфи

– Пенсилтуки.

Я хмыкнул.

– Это рядом с тем местом, где ты выросла?

Несмотря на твои чувства к родному городу, мне показалось естественным задать этот вопрос в тот момент. Если честно, он вырвался у меня прежде, чем я осознал, что говорю. Но когда ты не ответила, я решил оставить все как есть. Включил музыку погромче и не отрывал взгляда от дороги, делая вид, что ничего не говорил.

Ты отвернулась и уставилась в окно. Мы ехали по заасфальтированной дороге, которая тянулась вдоль склона большого холма. Справа от нее пейзаж распадался на длинные полосы залитых солнцем долин и периодическими скоплениями маленьких городков. В какой-то момент ты выключила музыку и заговорила:

– Вудвайн, штат Пенсильвания. Нефтеперерабатывающий городок. Небо было все время черным из-за дыма, и когда нефтеперерабатывающий завод в конце концов закрылся, в воздухе все еще стоял привкус сажи. У всех мужчин были черные ногти на руках, а у женщин – фиолетовые мешки под глазами. Это место – недостающий круг дантовского ада. Но оно затягивает, понимаешь? Когда я была маленькой, то с криком просыпалась, уверенная, что наш дом охвачен пламенем, но это был всего лишь запах нефтеперерабатывающего завода – запах, который пропитал наши стены и наши тела. Из-за него вся наша еда была ужасной на вкус, хотя я поняла это только после того, как уехала из города и побывала в местах, которые не были загрязнены химикатами. Мой отец был дальнобойщиком. Он думал, что ему удалось вырваться из воронки нефтеперерабатывающего за-вода. Но судьба сыграла с ним злую шутку – он погиб в автокатастрофе на Среднем Западе, когда был за рулем тягача. Тогда я была совсем маленькой. Помню только его силуэт – большой, широкоплечий, с грубыми, сильными руками. От него всегда пахло выпивкой. Мать пошла работать на завод после его смерти. У нее тоже были фиолетовые мешки под глазами. Она работала там, пока не упала и не получила травму. Компания выплатила ей компенсацию, а потом, через несколько лет, завод закрылся. В конце концов мама спилась. Из-за того, что стряслось с моей сестрой, не с папой. И не потому, что она потеряла работу.

– Твоя сестра утонула, да? – уточнил я. Ты упоминала о ее смерти один или два раза, но подробности из тебя приходилось вытягивать, все равно что высасывать яд из вены. – Напомни, как ее звали?

– Кэрол. Она утонула в реке Элк-Хед, которая протекает через город. Вода в ней была серой из-за отходов нефтепереработки, а у берегов всегда скапливалась странная желтая пена. На берег постоянно выбрасывало дохлых рыбин, и летом над ними роились мухи и пахло гнилью.

Неудивительно, что ты никогда не говорила о родном городе и своей семье. В твоем прошлом не было ничего, кроме трагедии.

– Иногда дождь шел неделями, не переставая, – продолжала ты, все еще смотря в окно на сельский пейзаж. – Город заливало водой, а когда она отступала, то оставляла за собой черный пепел и грязь. Птиц там не было, их отпугивал завод. Вонь была просто невыносима. Птицы умнее людей в этом плане. Мы остались, а птицы улетели. Не вернулись, даже когда завод закрылся. Зимой на землю падали серые хлопья снега, словно кусочки грязной набивки для подушек, занесенные сквозняком из огня. Даже снег в Вудвайне вонял. Собаки лаяли днем и ночью. Кошки начали ходить на задних лапах. Дети ни с того ни с сего разговаривали задом наперед. Однажды злые мальчишки из начальной школы вытащили из реки Элк-Хед русалку и забили ее до смерти палками. А еще в городе есть места, где можно находиться в двух временных шкалах одновременно. Например, ты стоишь на углу улицы и в то же время находишься где-то еще. Иногда даже можно увидеть или услышать себя через один из таких разрывов в ткани Вселенной.