Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 132 – Фульвио Эрвас

— Мне необходимо с вами поговорить.

Молчание.

— Не через дверь, — продолжил инспектор, делая шаг вперед. — Синьора Бельтраме…

— Я не хочу слышать ничего плохого о своих дочерях.

— Я не собираюсь говорить о них плохо. Мне только нужно кое-что у вас спросить.

Женщина впустила полицейского в дом и повела его по коридору. Ее сгорбленная спина перед ним словно говорила: ну-ка, попробуй ударь меня, трус!

Синьора Бельтраме заставила Стуки сесть в кресло, а сама осталась стоять у двери. Мужчина чувствовал себя немного смущенным, но только до тех пор, пока не положил на стоящий перед ним журнальный столик пистолет.

— Это пистолет вашего мужа. Вы дали его подростку, — с упреком сказал полицейский.

Бельтраме тяжко вздохнула. Она понимала, что отпираться бесполезно.

— И не важно, что пистолет был разряжен, — добавил Стуки.

Женщина ответила не сразу.

— Это невозможно. Мой муж держал пистолет всегда заряженным, и после его смерти к оружию никто не прикасался.

— В отчетах комиссара Леонарди, написанных десять лет назад, — слегка прочистил голос Стуки, — имеются ваши показания с первого дня расследования. Однако синьорину Беатриче опросили только семнадцатого августа во второй половине дня. Почему?

— Она была на море. Аличе уехала в горы, а Беатриче — на морское побережье. Моя старшая дочь позвонила мне из гостиницы вечером пятнадцатого августа и сказала, что вернется восемнадцатого числа. Шестнадцатого августа, когда Аличе не вернулась домой, я позвонила Беатриче. Она убедила меня пойти в полицию, а сама вернулась домой той же ночью.

— В отчетах указано, что ваша дочь Беатриче в то утро попрощалась с сестрой, которая вышла из дома и больше не вернулась.

— Да, Беатриче всегда встает очень рано. А потом она отправилась на море.

— Вы видели, как Беатриче уезжала?

— Когда я встала, ее уже не было.

— Вы забеспокоились, когда Аличе не вернулась в обещанный срок, потому что она всегда была пунктуальной?

— Если честно, нет.

— Тогда почему?

— У меня было неспокойно на душе.

— На это были причины?

— Аличе тогда переживала трудный период.

— Понимаю. А пистолет? Вы отдали его мальчику, не проверив, заряжен ли он?

Мать Бельтраме закатила глаза. Стуки почувствовал, как что-то внутри нее дрогнуло и стало медленно распадаться на куски. Инспектор понял, что почти достиг своей цели. Он взял пистолет и положил обратно в карман куртки. Затем полицейский показал синьоре фотографию Витторио Фортуны.

— Вы когда-нибудь видели этого мужчину?

— Он пришел к нам домой, представился другом Аличе и стал расспрашивать, получили ли мы от нее известия и были ли какие-нибудь новости в расследовании.

— Но никаких новостей не было.

— Нет. Потом он еще раз приходил, но и в тот раз не было ничего нового.

— На днях я должен буду еще раз с вами побеседовать, — сказал женщине Стуки и попытался пожать ей руку.

Тем временем в полицейском управлении комиссар Леонарди пытался добиться признания от Беатриче Бельтраме. Он настойчиво требовал объяснить, зачем, по ее мнению, кто-то стрелял холостыми патронами в предполагаемых любовников Аличе. В частности, в Джакомо Бенвенью. Бельтраме не сообщила полицейским ничего нового. Она лишь признала, что фотокопии рукописных листков, распространяемые по Тревизо, были делом ее рук и старшей Бельтраме. Беатриче продолжала настаивать, что делали они это исключительно для того, чтобы подтолкнуть полицию к действию и выявить новые детали, которые могли бы ускорить расследование. Комиссар продолжал давить на Бельтраме с одной-единственной целью: подготовить почву для вопроса о черном «Гольфе» — машине, принадлежавшей Беатриче в то время, когда пропала без вести ее сестра.