Книга Пока воды Венеции тихие, страница 54 – Фульвио Эрвас

Выйдя на улицу, Стуки медленно пошел к мосту Академии и остановился у первого газетного киоска. Он поинтересовался у продавца, были ли у них в продаже иностранные печатные издания.

– Какие именно? – спросил молодой человек, высунувшись из окошечка, словно черепаха из панциря.

– «Геральд Трибьюн», «Экономист», что-то в этом роде. Пресса для банкиров.

– У нас есть только «Вельт». Может, позже привезут.

– Вы когда-нибудь встречали этого господина? – спросил Стуки у продавца и показал ему фотографию норвежца, полученную от инспектора Скарпы.

– А, утонувший банкир! Меня о нем уже спрашивала полиция. Я видел этого мужчину пару раз.

– Он был один?

– Да, шагал куда-то по своим делам.

– Вы не заметили в нем ничего странного?

– Что вы имеете в виду?

– Допустим, у него заплетались ноги? Или, может, он подозрительно оглядывался по сторонам? Или шел очень быстро, будто опаздывая на работу?

– Ходил он довольно быстро, это правда. Вон по той стороне, – газетчик показал рукой на набережную напротив киоска.

Этой дорогой, подумал Стуки, он мог направляться к Академии изящных искусств или, перейдя мост, пойти по одной из многочисленных улочек, ведущих на площадь Святого Марка.

У основания моста на раскладном стуле сидел продавец сувениров, наряженный в костюм гондольера. Он с интересом наблюдал за проходившими перед ним представителями разных стран. Инспектор Стуки показал мужчине фотографию норвежца. Торговец схватил флажок Серениссима и стал обмахиваться им, как веером, делая вид, что внимательно изучает снимок.

– Он выглядел так, будто участвовал в соревновании: шагал через две ступеньки.

– Настолько спешил?

– Я бы сказал, он был полон энтузиазма. Элегантный мужчина, полный энтузиазма, – уточнил торговец.

– А как вам удалось его так хорошо запомнить?

– Я помню всех, кто здесь проходит. У меня нет других развлечений, кроме как наблюдать за туристами. Конечно, те, которые не демонстрируют пивной живот или подмышки, запоминаются лучше. Тела все более или менее одинаковые, а хорошая одежда всегда разная.

– А знаете, ведь вы правы.

– Послушайте, если вас интересует мое мнение, то, пожалуй, я вам его скажу, и даже бесплатно. Некоторые из туристов, после того как продегустируют изысканности наших виноградников, чувствуют себя такими же невесомыми, как ходивший по воде Иисус, и верят, что у них тоже так получится. А этого делать не рекомендуется, они ведь не Иисус Христос.

– Как говорят: если ты дурак, лучше сиди дома.

– В точку.

Стоя на мосту Академии и наблюдая за гигантским немецким догом, тащившим на поводке свою миниатюрную хозяйку, Стуки задал самому себе вопрос: куда мог направляться норвежский банкир импозантной внешности полной энтузиазма походкой? Что его звало? Любовь? Восхитительная возлюбленная, ждущая своего кавалера у окна, скрываясь от любопытных глаз за вышитыми занавесками?

– Стуки! Инспектор Стуки!

Инспектор резко обернулся. Тембр голоса показался ему знакомым. Он наводил на мысль о телефонных звонках, о негромких беседах в очереди из желающих подать заявление, о скрипении принтера и створок шкафа, в котором висит полицейская форма.

Голубая рубашка, черные сандалии, копна темных волос, пружинистая походка. Женщина имела насупленный вид служащего, проверяющего документы ночью в подземном переходе в районе железнодорожного вокзала.