Книга Отдаленные последствия, страница 258 – Александра Маринина

Большакову «ментовская» группа не нужна ни при каких раскладах. Либо придется ее отдавать, а убийства повесить на кого-то еще, потому что раскрытие он обеспечить должен любыми средствами, иначе головы ему не сносить. Либо получать досыта сверху за то, что расплодил убийц в рядах своих подчиненных. Даже если преступники оказались бы не из розыска, а из других подразделений, все равно Большому плохо: под прямым ударом окажется начальник ГУВД, который всех собак спустит именно на начальника МУРа. Если Кузьмич прав в своих предположениях насчет осведомленности о техническом оснащении полиции, то хотя бы в этом вопросе можно выдохнуть.

– Рассматриваем версию Фадеева, где основная жертва Чекчурин, – вещал между тем Зарубин. – Кто из потенциальных убийц мог замутить такую схему, чтобы убрать Чекчурина и создать видимость идейного серийщика? Сам Фадеев мог?

Антон пожал плечами.

– Мог. Почему нет? Он умный. Был бы дураком – не построил бы миллионный бизнес. Кроме того, у него есть толковый помощник, между прочим, сожитель массажистки Инги, как говорит Колюбаев. Я с ним не пересекался, но, по отзывам персонала в доме Фадеева, этот Артем – больше чем просто правая рука Фадеева, и мозги у него отлично налажены.

– Тогда все в цвет! – обрадовался Зарубин. – У Фадеева есть цель нанести удар по своей врагине Горожановой и ее мужу, из-за давления которого у него тендер слетел. Он делится своей печалью с ближайшим соратником Артемом и просит придумать такую замануху, чтобы Горожановой и Чекчурину стало больно, при этом они бы точно знали, кто и почему нанес удар, но доказать это было бы невозможно. Артем думает, напрягает голову и вспоминает, что его подруга что-то такое интересное рассказывала про своего пациента. И у него все срастается. Схема готова. Шум, гам, пресса подключается, вся страна хором ищет сумасшедшего маньяка. До полного посинения.

Дверь открылась, первым в кухню ворвался Бруно, за ним вошла Каменская.

– Тебе ничего не обломится, не надейся. Приличные собаки с человеческого стола не едят, – строго произнесла она.

– А тебе? – ехидно спросил Зарубин. – Тебе обломилось?

– Мне тоже нет, – вздохнула она. – Никакого близкого подобия истории Выходцева я не нашла. Но если ты думаешь, что я успокоилась на этом, то ты, Сержик, заблуждаешься. Позвони-ка бывшей жене Выходцева.

– На тему?

– На тему имени доктора, который проглядел симптомы.

– Ты что, думаешь, она знает? Или помнит? Да не смеши!

– Тебе трудно попробовать? Я часто тебя о чем-то прошу? Мне нужно имя врача и год, когда Выходцев у него был.

– И что будет потом? – допытывался Зарубин.

– Потом ты позвонишь тому, кто сейчас сидит на базах, и попросишь найти имя человека, который погубил ребенка этого врача.

– А потом я должен буду принести тебе ключи от квартиры, где деньги лежат?

– Ну, почти. Ты попросишь пробить этого водителя. Если он жив-здоров, значит, я утратила хватку.

– А если не очень здоров или даже не очень жив?

– В этом случае я завтра позвоню кому-нибудь из учеников Стекловой и напрошусь… Где, ты говоришь, у них бумаги, которые они вывезли из квартиры покойной профессорши? На даче?

– Так утверждает Очеретин, – кивнул Сергей.

– Вот на дачу я и напрошусь.

– Сама, что ли? В смысле, одна? – удивился он.

– А это ты сам решай. Могу одна, могу кого-нибудь из твоих взять с собой.