Книга Отдаленные последствия, страница 299 – Александра Маринина

Виктор молча кивнул и снова уставился на чистый лист с единственным написанным словом.

Отчаянный человек Сережа Зарубин! Нарушает все, что можно. И даже то, что нельзя, нарушает тоже. Спасибо ему: велел Антону перефотографировать на телефон каждую страницу тетради Выходцева и переслать Насте. Причем сделать это до того, как следователь Щурова в соответствии с установленными правилами передаст тетрадь руководителю следственной бригады Барибану вместе с протоколом добровольной выдачи. Интересно, как Антону удалось это провернуть, если следователь была с ним и в квартире Шубина, и в машине? Наверное, сделал вид, что ему очень нужно в туалет по серьезной долгой надобности. Или обаял Щурову, уговорил, убедил. Но, скорее всего, просто сказал, что тетрадь как таковая – это вещдок, который должен находиться в распоряжении следствия, а оперативникам текст нужен для работы, без него никак. В общем, неважно, главное – результат.

Настя медленно шла по улице, посматривая на Бруно, который никуда не спешил и с большим интересом обнюхивал все, что попадалось на его пути, подолгу застревая у каждого куста и каждого столба. Она даже не заметила, как оказалась довольно далеко от дома. Посмотрела на часы: батюшки-светы, она гуляет уже час и десять минут! И еще столько же будет идти назад. Впрочем, это и неплохо, ведь после вечерних прогулок Настя стала быстрее засыпать и по утрам просыпалась со свежей головой. Да и думается на ходу почему-то лучше, чем сидя на диване.

Она повернула назад и решила позвонить Дзюбе.

– Рома, ты не мог бы связаться с Лазаренко и спросить, кто раскладывал документы Стекловой по папкам? Она сама или ученики уже после ее смерти?

– Почему именно с Лазаренко? Другие не годятся?

– Годится кто угодно, но я сама-то не могу задавать им вопросы, я же никто, в расследовании не участвую вроде как. А ты с ним скорешился.

– Хорошо, сейчас сделаю. Это важно?

– Сама не знаю, – призналась Настя. – Если тебе не с руки, тогда не надо.

– Сделаю, – повторил Роман.

По его голосу Настя поняла, что мысли Дзюбы где-то далеко и ему не до звонков, которые не имеют отношения к текущему делу. Она почувствовала себя виноватой. Но где-то в самой глубине сознания робко шевелилось ощущение, что ей зачем-то обязательно нужно получить ответ на свой вопрос.

Дзюба перезвонил минут через пять.

– Папки формировала сама Стеклова, ребята ничего в них не добавляли и ничего оттуда не забирали. Открывали, смотрели первую страницу, убеждались, что содержание соответствует надписи, и закрывали. Им важно было только то, что касается их общего исследования. Лазаренко сказал, что Светлана Валентиновна специально выделяла один день в месяц на то, чтобы собрать по квартире все бумажки и разложить по местам или выбросить. Так-то у нее обычно все валялось в беспорядке, ничего сразу не найти.

– Спасибо, я поняла.

Выходцев писал о профессоре Стекловой как о человеке, который знает, что времени осталось совсем мало и его нужно расходовать с умом, не растрачивая на пустяки. И при этом она каждый месяц жертвует несколько часов, а то и целый день на то, чтобы разобрать бумаги и аккуратно разложить их по папкам, причем не абы как, засовывая под верхнюю корочку, а строго в хронологическом порядке. Восемьдесят с гаком. Движения уже не быстрые и не точные, наверняка дрожат руки, да и зрение не как в молодости. Все делается медленно. Зачем она тратила драгоценные часы столь нерачительно? Где логика в ее поведении?