Книга Дебютная постановка. Том 1, страница 105 – Александра Маринина

– Добрый вечер, Лев Ильич, – сказал он негромко и вполне дружелюбно.

Тот вздрогнул и уставился на Михаила, напряженно щуря глаза:

– Добрый вечер… Простите, не узнаю. Мы соседи по дому?

Голос у Разумовского оказался глубоким и красивым, чего Губанов никак не ожидал от человека с такой заурядной внешностью. Лицо самое обычное, а под модного фасона шляпой скрывалась выразительная лысина, которую Михаил долго рассматривал на раздобытой Потаповым фотографии. И что красавица Ларка нашла в этом типчике?

– Мы не соседи, Лев Ильич, – ответил Миша и многозначительно умолк.

Пауза заставит собеседника помучиться и поволноваться, а это полезно. Но Разумовский отчего-то не собирался ни мучиться, ни волноваться. Он с добродушным любопытством взирал на незнакомца и спокойно ждал дальнейших разъяснений. Это Михаилу не понравилось, ибо не соответствовало заранее составленному плану беседы.

– Я – брат Николая Андреевича Губанова, мужа Ларисы, вашей лаборантки. Меня зовут Михаил.

В глазах Разумовского запылал не просто страх – ужас. Ну, во всяком случае, Мише хотелось так думать. Потому что как было на самом деле и что происходило с глазами Льва Ильича, сказать было трудно: мартовский вечер, давно стемнело, а свет от уличного фонаря, под которым они стояли, не давал возможности детально разглядеть все мелочи. Но у Михаила уже была в голове определенная картинка, и он по привычке подгонял под нее все, что оказывалось более или менее подходящим, а неподходящее отбрасывал. Разумовский вздрогнул? Вздрогнул. Плечи напряглись? Да. Чуть-чуть отшатнулся? Тоже да. Значит, и в глазах был ужас. А что же еще в них может быть при таких-то обстоятельствах?

– Приятно познакомиться, – проговорил Разумовский дрогнувшим голосом. – Я внимательно вас слушаю, Михаил Андреевич.

– Разве я назвал свое отчество?

– А разве вы не сказали, что вашего брата зовут Николаем Андреевичем? – парировал Разумовский, и Михаил с неудовольствием отметил, что голос звучал уже спокойнее и увереннее.

Черт! Этот ученый-бумагомарака умеет держать себя в руках, чего Губанов никак не ожидал. В его представлении все ученые были трусливыми, слабыми, рассеянными и совершенно не приспособленными к решению обычных житейских проблем.

– Но я и не говорил, что Николай – мой родной брат. У двоюродных отчества разные, – сердито сказал он.

– Вы правы. Но Лариса неоднократно упоминала, что у ее супруга есть родной брат Михаил. Кажется, следователь. Я не ошибся?

– Не ошиблись.

– И еще она рассказывала, что вы самостоятельно, без посторонней помощи недавно раскрыли какое-то громкое убийство, чем оказали огромную помощь следствию. Но с вами обошлись несправедливо, не повысили, не наградили и вообще нигде и никак не отметили.

Теперь в голосе Разумовского слышалась откровенная насмешка. «Да нет, не может такого быть, – сказал себе Михаил. – Он говорит с уважением, даже с благоговением. Какие у него основания насмехаться надо мной? Нет-нет, мне показалось. Все идет нормально: он знает, что я отличный следователь и сам раскрыл преступление, о которое обломал зубы один из опытнейших сотрудников, Дергунов, а потом еще более знаменитый Полынцев тоже ничего не смог сделать, пока я не преподнес им убийцу на блюдечке с голубой каемочкой».

– Значит, у вас с Ларисой настолько близкие отношения, что она рассказывает вам даже такие подробности о своей семье? – спросил Михаил, стараясь, чтобы голос звучал в меру иронично и в меру угрожающе.