Онлайн книга «Дебютная постановка. Том 1»
|
– Так может, все-таки он? Если все так совпало, то… – Да нет, – вздохнул Абрамян, – не он, по алиби не проходит. На момент обнаружения Астахов был мертв примерно около восьми часов, то есть смерть наступила с двух до трех часов ночи. А когда после вскрытия сделали все анализы, то сказали, что при том количестве обнаруженного в крови вещества в сочетании с нехилым количеством крепкого алкоголя Астахов должен был умереть в течение двух часов после приема таблеток. То есть отравили его не позже часа ночи, а вернее всего примерно с половины двенадцатого до половины первого. Наш подозреваемый аккурат в это время был в гостях у одной супружеской пары, тоже, между прочим, артистов, он с ними через Бельскую познакомился, когда женихался с ней, и до сих пор поддерживает отношения. Они подтвердили. – А вдруг покрывают? – настороженно спросил Николай. – Если они дружили с девушкой, с этой Бельской, то, возможно, все вместе и задумали отомстить? Жених – исполнитель, а друзья заранее пообещали подтвердить его алиби. Разве не может так быть? – Может, – кивнул Саня. – А как доказать? Ты Дергунова видел, такой, как он, ничего не упустит, все перепробует, все варианты. И не вышло ни хрена у него. Короче, как только постановление приняли, все сразу озаботились раскрываемость поднять, показатели улучшить, а тут такое дело висит… Наше руководство вышло на прокурорских, поставили вопрос о том, чтобы сменить следователя, сами опергруппу усилили. Кто-то где-то шепнул, дескать, сам генсек сильно интересуется, потому как Астахов был одним из его любимых исполнителей. – И что, неужели вы полтора месяца только одну эту версию крутили? Честно сказать, я бы тоже упрекнул вас, что медленно работаете. То, что ты рассказал, можно было максимум за неделю сделать. Или твои подчиненные берут с тебя пример и предпочитают отсиживаться в уголке с газеткой, а не землю топтать? Абрамян, конечно, тут же вспыхнул. – Много ты понимаешь! А ты представляешь, сколько пальцев было на даче у Астахова после вечеринки? Всех гостей установить, у всех дактилоскопию собрать, каждую дактокарту сличить с отпечатками на фотографии и на коробке из-под таблеток – это же уйма времени ушла, эксперты аж взвыли. Ты, Коляныч, канцелярская крыса, только и умеешь, что бумажки перебирать, а настоящей работы в розыске вообще не нюхал! Ты хоть понимаешь, что это такое: собирать информацию про людей уровня Астахова? Ты можешь своим убогим воображением нарисовать картинку и представить, с кем нам приходилось общаться и как с нами разговаривали? Мы для них тупые менты, грязь под ногами. А они небожители, они в сферах вращаются, с ними большие люди ищут знакомства! Они все, блин, образованные по самое не могу, умные книжки читают, словами такими бросаются, что ни фига не понять, чего они говорят. «Ах, у него божественное верхнее до!», «Ах, там такая неудобная тесситура!», «Помните, у Кафки…» И ведь понимают, суки, что мы не знаем никакую тесситуру, и Кафку эту не знаем, так специально выпендриваются, чтобы нас унизить. Чтобы из таких кренделей хоть крупицу полезной информации вытащить, нужно уйму времени потратить. Так они потом еще начинают задницей крутить, мол, зачем это мне идти к следователю, я вам все уже рассказала, я вам все уже показала, приходится объяснять, что мы просто побеседовали, а теперь нужно все это повторить под протокол. А они в ответ: ах, я завтра не могу, у меня репетиция, и послезавтра я тоже не могу, у меня прогон, у меня сдача полосы, у меня вернисаж, у меня показ, у меня черт лысый в ступе! Никакого уважения к милиции и к следствию! Можно подумать, мы себе на карман работаем, а они нам одолжение делают. Вот выцепишь такого свидетеля, дотащишь его до Дергунова, да и то не сразу, а тот возится, возится, как сонная улитка. Попробовал бы сам с таким контингентом поработать, а потом претензии выкатывал, – угрюмо закончил он. |