Книга Дебютная постановка. Том 1, страница 48 – Александра Маринина

Она устало вздохнула:

– Нет у меня никаких претензий, милый. Я всего лишь пытаюсь объяснить тебе, почему не хочу носить очки.

Слово «милый» прозвучало для Николая так неожиданно, и повеяло от него таким давно забытым теплом, что он сразу же почувствовал себя виноватым. Как давно он не слышал от жены этого слова? Год? Два? Он даже и припомнить не мог… Но сердиться расхотелось. И отчего-то стало немного смешно: спор о преимуществах советских товаров над заграничными среди куч грязного постельного белья. Ну просто агитплакат для красного уголка!

Михаил явился без четверти девять, а буквально через несколько минут подтянулась Нина, запыхавшаяся и подозрительно раскрасневшаяся. К этому времени с бельем было покончено, и все уселись в комнате за стол. Нина моментально сжевала рыбные котлеты с макаронами и выскочила из-за стола.

– Ты куда? – строго спросил Николай. – А чай?

– Мне некогда, – бросила девушка из прихожей, застегивая ремешки на босоножках. – Я с девчонками договорилась, они меня ждут.

– Только не поздно! – крикнул ей вслед Миша.

– Отвали, – послышалось в ответ, после чего хлопнула дверь.

Михаил пожал плечами, на лице – осуждение и безнадежность.

– Вот как с ней справляться, а? Недосмотрим – и мы же будем виноваты, мать нам не простит.

Николай молча подошел к окну, постоял, глядя на улицу. Нина, в светлой кружевной блузке и короткой юбочке, почти бегом пересекла проезжую часть и помахала рукой, из-за угла дома напротив тут же вышел незнакомый парень. Ничего примечательно, такой же, как все: белая рубашка, скорее всего, нейлоновая, с закатанными рукавами, темные брюки. Волосы, пожалуй, чуть длинноваты, а в остальном вполне приличный.

– Девчонки, как же, – протянул он. – Стоит вон, ждет, терпеливый попался. Небось целовалась с ним в подъезде дома напротив, посматривала, когда ты появишься. Как тебя увидела – так и помчалась делать вид, что у нас семейный ужин, пообещала кавалеру, что быстренько отбудет номер и вернется.

Михаил тут же вскочил и тоже уставился в окно.

– Ничего вроде, с виду приличный, – констатировал он с видом знатока. – Ладно, попробую с ней поговорить, выспрошу, кто он и что. Надо все держать под контролем.

Они выпили чаю с ореховым печеньем, которое у Ларисы всегда получалось необыкновенно вкусным.

– И чего б тебе почаще не печь такую вкуснятину? – заявил Миша, который это печенье особенно любил и не уходил, пока не съедена последняя крошка. – Объеденье!

– А ты бы почаще на рынок за орехами и изюмом ездил, а потом еще сидел бы и колол их, – огрызнулась Лариса. – Есть и нахваливать ты мастер, что и говорить, а помощь предложить – так тебя и близко нет.

– Кухня – это женское дело, – равнодушным тоном ответил Михаил.

Дождавшись, когда Лариса уберет со стола и перемоет посуду, Николай позвал брата на кухню.

– Пойдем покурим, надо парой слов перекинуться.

Михаил взглянул на него недоуменно, но послушно направился следом.

– Чего? – спросил он, усаживаясь на табурет.

Николай внимательно посмотрел на него. Синий форменный китель делал Мишу старше и строже, придавал хлипкому и в общем-то несуразному молодому человеку вид солидный и почти начальственный. «Нинка после работы переоделась и помчалась на свидание, – подумал Николай. – А Миша, если и заходил домой, все равно пришел в форме. Любит он погонами щеголять, даже если от подъезда до подъезда всего-то метров пятнадцать. Его можно понять, Мишка все детство донашивал вещи за мной, мать всегда шутила, мол, повезло, что младший мельче старшего и ниже ростом, ушил-подкоротил – и готово дело, а вот кабы было наоборот, тогда пришлось бы младшему все новое покупать. Ничего необычного, в те годы многие так жили, и все наши школьные и дворовые друзья ходили в перешитом, переделанном или перелицованном. Не от бедности, а просто потому, что так было принято: не тратить лишнего, а сэкономленное класть на сберкнижку, копить на отпуск или на покупку чего-то необходимого. Приобретать новую вещь, когда в доме есть целая и пригодная к употреблению? Такое даже в голову не приходило. Я тоже в отцовском ходил, когда подрос, правда, на меня перешивать не нужно было. Мишка никак не может забыть себя прежнего, в одежке с чужого плеча. Неказистый был, невзрачный, слабый, постоять за себя не умел, старшие ребята, да и ровесники тоже постоянно задирали его, а то и били. Теперь вот носит форму с погонами и отыгрывается за все детские обиды».