Книга Дебютная постановка. Том 2, страница 104 – Александра Маринина

Как-то это неправильно выходит…

– У вас есть фотографии того периода, когда вы были с Левшиным? – спросил Юра.

Лицо Ольги Аркадьевны исказила гримаса презрения.

– Выбросила. Все до единой. Эту страницу своей жизни я закрыла окончательно. Мне не нужны фотографии, которые будут напоминать мне о моей глупости и моем позоре. Достаточно того, что я прекрасно все помню. Но необходимые уроки я извлекла, можете не сомневаться. Видите, я даже без всякого стеснения рассказываю вам свою некрасивую и печальную историю. Жизнь с Костей научила меня, что самое опасное – это врать себе самому и не видеть того, чего видеть не хочется. Мне было очень больно тогда, но зато я стала сильной теперь. С виду-то я калека, – она устремила на Юрия прямой взгляд, который показался ему бездонным, – но внутри кремень. Во всем есть свои положительные стороны.

Он хотел было запротестовать, вежливость и хорошее воспитание требовали немедленно кинуться опровергать слова насчет калеки, мол, никакая вы не калека, вы очень привлекательная женщина, и хромота почти совсем незаметна… Но понял, что с Левшиной это не нужно. Можно все испортить. Ольга Аркадьевна явно не из тех людей, которые могут растаять от лживых уверений. Она знает правду о себе и не делает попыток ее скрывать. Неумелые потуги выдавить из себя комплимент она расценит как оскорбление.

– Если понадобится, вы готовы дать показания о Левшине? – спросил Юра на прощание.

– Безусловно. В любой момент, – твердо ответила Ольга Аркадьевна. – Даже если бы Костя был все еще жив, я бы согласилась, потому что достаточно окрепла, чтобы не бояться встречи с ним.

* * *

На вокзале Юрию пришлось больше трех часов простоять в очереди в билетную кассу. Если бы он ехал в служебную командировку, зашел бы к коллегам в линейный отдел, показал командировочное предписание, и через полчаса билет лежал бы у него в кармане. Но сейчас он был обыкновенным частным лицом, так что придется стоять в общей очереди. Конечно, обратись он в милицию на вокзале, ему помогли бы, вопросов нет. Но Юре Губанову было неудобно: попахивало злоупотреблением. Он все-таки не на службе и поездку затеял в своих личных интересах.

– На завтра билетов нет, – равнодушно ответила девушка в кассе, когда дошла наконец очередь.

– А на послезавтра?

– Плацкарт, верхнее боковое место. Будете брать?

– Буду. – Он протянул в окошечко деньги.

Юра точно знал, что на самом деле есть билеты и на завтра, а на послезавтра – не только верхние полки в плацкартном вагоне, но и нижние, и в купе. Это бронь, как официальная, для начальства и важных чиновников, так и неофициальная, «для своих», готовых переплачивать мимо кассы. Но верхнее боковое место в плацкарте – тоже годится, в конце концов, ехать всего одну ночь, а по деньгам выходит дешевле, чем в купе.

Дома он по давно заведенной привычке положил перед собой лист бумаги и начал составлять список того, что нужно взять с собой. Сначала в список включается все, что приходит в голову, потом вычеркивается то, без чего можно обойтись. Поездка может затянуться на неопределенный срок. Сперва он поедет в Рыбинск, в колонию строгого режима, где отбывал наказание Константин Левшин. Отец помог организовать телефонный звонок «куму» – заместителю начальника колонии по оперативной работе, который согласился встретиться с Юрой Губановым и поговорить. В этой части все более или менее предсказуемо, а вот дальше – непонятно. Почти наверняка придется ехать еще куда-то, и неизвестно, как далеко. В какие края? Туда, где еще холоднее, чем в феврале в Москве и Рыбинске? Или туда, где теплее? Сколько времени займет дорога? И сколько времени придется потратить на поиски нужных людей? Сколько пар носков и смен белья брать с собой? Нужен ли самый толстый теплый свитер или, наоборот, взять тоненький джемпер?