Книга Дебютная постановка. Том 2, страница 107 – Александра Маринина

Она вздохнула:

– Значит, ты считаешь, что бороться нет смысла?

– Никакого, – решительно ответил отец. – Не любит – значит, не любит. На этом можно ставить точку.

Ох, сколько раз Юра Губанов слышал эти заезженные слова «бороться за любовь»! И никогда не понимал их смысла. Бороться за любовь – это как? Если двое любят друг друга, но какие-то обстоятельства мешают им быть вместе, то преодоление таких обстоятельств и есть борьба за любовь, то есть за право быть с тем, с кем ты хочешь быть. Это единственный вариант, который устраивал Юру. Все прочие казались ему нелепыми. В чем должна состоять эта пресловутая борьба, если один любит, а другой – нет? В том, чтобы заставить полюбить? Или такой, например, вариант: человек любит, потом по мере хода времени узнает своего любимого ближе, понимает, что он совсем не такой, каким казался прежде, и начинает любить его меньше или совсем перестает любить. Но очень хочется вернуть те счастливые дни, когда чувство заполняло его целиком, хочется вернуть ту любовь, и начинается работа по переделке либо того, кто не оправдал доверия, либо себя самого. На что-то закрыть глаза, для каких-то поступков придумать красивые оправдания, тешить себя ложными надеждами. Или ставить перед собой недосягаемые цели «спасти», «вытащить», как это было у Ольги Аркадьевны Левшиной.

Натренированный четырьмя годами юридического образования мозг тут же выдал формулу: «Бороться за право быть с любимым – правильно. Бороться за любовь – глупость».

Некоторое время за стеной висело молчание.

– Ты посмотри, в кого я превратилась, – снова заговорила Нина. – Помнишь, какая я была до родов? А теперь что?

Это верно, тетушка сильно раздалась, из аккуратненькой соблазнительной пышечки превратилась в здоровенную бабищу.

– Зато у тебя есть Светочка.

– Это верно. Девочка моя, радость моя. – Голос Нины зазвучал мягко и ласково. – Слушай, Коля, а может, мне уехать?

– Куда?

– Да какая разница куда? В любой другой город. Начать все сначала.

– Что начать? У тебя здесь репутация, наработанная годами, тебя знают, тебя уважают, ценят. Некоторые даже боятся. Не хочешь, чтобы бабы злословили? Ну переведись в район, их в Москве больше тридцати, выбор огромный. С городского уровня, конечно, уходить жалко, я понимаю, но если тебя волнуют сплетни, то… Перевести тебя на министерский уровень я не смогу, моих возможностей не хватит, ты слишком молодая для таких должностей.

– Я не выживу без Паши, – снова простонала Нина. – Я так его люблю!

– Слушай, сестричка, разберись, наконец, со своими мыслями. – Голос отца зазвучал сердито. – У тебя в голове полная каша! То ты его любишь, то беспокоишься о том, что скажут твои бабы на работе. Что для тебя важнее-то? Ты уж определись как-нибудь.

Отец и тетка еще долго разговаривали, Нина постепенно становилась спокойнее и даже пару раз пошутила. Юра улегся на свой диванчик с книжкой и незаметно задремал.

Пока он ехал в метро – заново пересмотрел последние записи и подготовленные для сегодняшнего дня вопросы. И опять навалилась тоскливая пыльная скука. История с убийством следователя Садкова с каждой минутой блекла и теряла привлекательность, казалась неинтересной и ненужной. Зато подробности функционирования тогдашней милиции будоражили воображение и порождали странное, совершенно неожиданное для Петра желание написать настоящий большой роман, эдакую семейную сагу про несколько поколений тех, кто посвятил свою жизнь борьбе с преступностью. Начать, например, с Октябрьской революции, показать все сложности и перипетии, трагические ошибки, сломанные судьбы, карьерные взлеты и падения, надежды и разочарования. Все это выглядело куда заманчивее, чем документальное описание гибели сотрудников «на боевом посту». Может, бросить эту затею? Конечно, жаль проделанной работы, потраченного времени, вложенных усилий…