Книга Дебютная постановка. Том 2, страница 76 – Александра Маринина

Игорь молча кивнул и выскользнул за дверь.

– Немногословный он у вас, – заметил Юра. – Он всегда такой или меня стесняется?

– Игорь-то? – Дорошина расхохоталась. – Наш Игорек не стесняется никого и никогда. Он даже не знает, как это делается. Совершенно самодостаточный ребенок, которому плевать на чужое мнение и чужие оценки. Но когда он весь в музыке – тогда да, погружен с головой и к разговорам не расположен. Так, на чем мы остановились?

– На том, что Анна Труфанова очень ответственно отнеслась…

– А, да. Так вот, Аня поменяла некоторые фразы, потому что в буквальном смысле слова сидела в голове у Астахова и хорошо понимала, что именно ему неудобно и почему. Где-то ноту удобнее было брать на «у», а не на «е», где-то артикулировать стоящие подряд согласные трудно… Нателла даже намекнула как-то, что Астахов очень нравился Анечке как мужчина, и она искренне хотела помочь ему блеснуть в своей первой в Большом театре заглавной партии. Чтобы вокал был без сучка без задоринки.

– У них был роман? – заинтересовался Юра.

– Чего не знаю – того не знаю, но допустить вполне можно. Я лично не была знакома с Астаховым, он умер до того, как я пришла в профессию, но Нателла говорила, что он ни одной юбки не пропускал, особенно если юбка сама не возражала.

Вот это уже любопытно. Может быть, дело действительно в любовных связях Владилена Астахова, но только не балерина Лилия Бельская была причиной, а концертмейстер Анна Труфанова? Тогда понятно, почему дама из консерватории посоветовала спросить о Левшине. Уж не любовный ли треугольник там образовался?

– И чем закончился конфликт на репетиции? – спросил Губанов.

Дорошина пробежала пальцами по клавиатуре, издав нечто дребезжащее и противное на слух.

– Вот примерно так и закончился. Как только Нателла сказала, что Анечка – ее ученица, причем талантливая, Левшин начал орать уже на саму Нателлу Давидовну, дескать, учеников надо не только обучать, но и воспитывать. Молодой концертмейстер, по его мнению, обязан был испросить у звездного Левшина высочайшего соизволения поменять текст его партнеру по сцене, и буде таковое окажется получено – передать клавир с исправлениями Нателле, чтобы она дополнительно подготовила певца. А Нателла должна была проконтролировать свою ученицу и не допускать самоуправства. Одним словом, как говорится, стал учить мать щи варить. И кого? Нателлу Орбели, лучшего концертмейстера страны! Да ее в европейские театры приглашали готовить партии с такими оперными звездами, до которых Левшину было как до Луны! А этот звездный мальчик посмел повысить на нее голос и предъявлять какие-то претензии, представляете? В итоге Левшин вообще ушел с репетиции. Дальше, насколько мне известно, все развивалось как-то некрасиво, но тут я уже подробностей не знаю. Нателла про суть конфликта рассказывала в деталях, потому что все это имело отношение непосредственно к работе концертмейстера. А о том, что нашей профессии не касалось, не распространялась.

– Татьяна Васильевна, а вы не могли бы спросить у Нателлы Давидовны? Мне сказали, что никто, кроме вас, к ней не вхож. Конечно, было бы идеально, если бы она согласилась принять меня, я бы сам у нее все выяснил.

Дорошина покачала головой:

– Это вряд ли. Нателла действительно никому не позволяет приходить. Отнеситесь с пониманием, Юра: она всегда была красавицей, а теперь старость и болезни сильно изменили ее, и Нателла не хочет, чтобы люди видели, какой она стала немощной и беспомощной. Ей это неприятно. Я, конечно, спрошу, но уверена, что она откажет.