Книга Сиделка, страница 136 – Джой Филдинг

– Я вас предупреждаю, Элиз, – отчеканила я, – если что-то случится с отцом…

– До свидания, Джоди. Хорошего вам вечера.

Телефон зазвонил в третьем часу ночи.

Мне как раз снился неприятный сон, в котором я пряталась в темном чулане от серийного убийцы, когда в кармане зазвонил телефон и выдал мое местонахождение. Понадобилось три гудка, прежде чем я поняла, что звук раздается не во сне, а из телефона возле кровати.

– Алло! Папа? – спросила я, взяв трубку до того, как телефон зазвонил снова.

– Кто это? – спросил отец.

– Это Джоди, папа. Что случилось?

– Ты зачем звонишь?

– Я не звоню, папа. Это ты мне позвонил.

– В самом деле?

– Да, папа. Ты где? Где Элиз?

– Элиз спит. Зачем ты звонишь?

– Я не… У тебя все в порядке, папа?

– Не хочу продавать дом.

– Тогда не продавай, – сказала я, окончательно просыпаясь. – До заключения сделки еще месяц. Скажи Стефани, что передумал.

– Стефани? – переспросил отец, словно не понимая, о ком идет речь.

– Ладно. Я сама ей скажу.

– Ты ей скажешь?

– Прямо с утра. Пап? – окликнула я его, но услышала гудки. – Черт…

Ссутулившись, я сидела на краю кровати. Телефонная трубка выскользнула из руки.

– Джоди? – раздался шепот из коридора.

Я обернулась на звук и увидела стоящего в дверях Харрисона.

– Что происходит? – спросил он.

– Ничего. Все в порядке.

– Не в порядке, – возразил он, входя в комнату; на нем были только старые пижамные брюки, волосы всклокочены. – Звонил твой отец? Мне послышалась, ты сказала «папа».

Я кивнула.

– Прости, если звонок тебя разбудил.

– Я не спал. Диван не очень удобный… – Муж подошел к кровати и положил телефонную трубку на аппарат. – Хочешь поговорить?

– Нет, – ответила я, чувствуя, как по щекам текут слезы.

О чем тут говорить?

Харрисон опустился на кровать рядом со мной.

– Что я могу сделать?

– Ничего. Никто ничего не может сделать.

– Я могу обнять тебя, – сказал он, протягивая руки. – Если позволишь…

Неловко признаваться, но в тот момент объятий мужа мне хотелось больше всего на свете.

И я позволила.

Последний звоночек раздался через десять дней.

Как раз минуло одиннадцать вечера, и мы с Харрисоном готовились лечь спать. Да, мы снова спали в одной кровати, хотя любовью пока не занимались. Харрисон не пытался заходить дальше объятий, а я, по правде говоря, не знала, что стала бы делать, если бы он решился.

Мои чувства к мужу перемешались: я его ненавидела; я его любила; я хотела, чтобы он ушел; я хотела, чтобы он вошел в меня; он был лжецом и изменщиком; он был отцом моих детей.

Последний факт смущал меня больше всего.

Действительно ли я хочу лишить детей отца, которого они так любят? Отца, который, несмотря на все недостатки, по-настоящему любит Сэма и Дафни и, несмотря на ворчание, всегда готов им помочь.

В отличие от моего отца.

«Любит ли меня папа? – постоянно думала я. – Любил ли он меня хоть когда-нибудь?»

Как я ни старалась, копаясь в памяти и пытаясь отыскать хоть один случай, когда папа мог произнести «я тебя люблю», приходится признать, что не нашлось ничего.

– Говорите своими словами, – учила я своих детей.

Мой отец использовал множество слов. Просто эта фраза не входила в его словарный запас.

Говорила ли я отцу, что люблю его? Наверное, говорила, очень давно, надеясь услышать в ответ то же самое. Но люблю ли я его на самом деле? Трейси спрашивала меня об этом, и я не нашла ответа, который удовлетворил бы нас обоих. Разумеется, я хотела любить отца. Пожалуй, даже чувствовала себя обязанной его любить. В конце концов, он подарил мне жизнь и весьма активно присутствовал в этой жизни больше сорока лет. И сейчас, когда он стал лишь тенью самого себя, я по меньшей мере обязана оставаться преданной ему. Люблю ли я его или нет, любит ли он меня или нет, мой долг – защищать папу.