Онлайн книга «Сиделка»
|
Вот только свидетельства чего? Через несколько дней, когда я сидела у себя кабинете, ко мне заглянула секретарша: – Простите, что беспокою, но там звонит мужчина и требует соединить с вами. Он не назвался, но очень настаивает. Я не знаю, соединять или нет. – Давайте, – распорядилась я, поднесла трубку к уху и сразу узнала отрывистое дыхание отца. – Папа, это ты? Что случилось? – Ты должна что-нибудь сделать, – прошептал он. – Что-нибудь? – Она настаивает, чтобы я подписал бумаги. Говорит, если я не подпишу, она меня бросит. Я останусь совсем один. – Ты не останешься один. У тебя есть Трейси, у тебя есть я. Мы найдем тебе другую сиделку. – Говорит, если я не подпишу, она меня бросит, – повторил папа, словно я ничего и не говорила. – Тогда пусть бросает! – Я не могу. Она… Ой! Она идет. Мне пора. – Что ты хочешь сказать? Она что? Папа? Папа, где ты? – Она идет. Мне пора. – Папа, подожди! Вызови полицию. Папа… Папа! Я положила трубку только после того, как тишина сменилась короткими гудками. – Это был ваш отец? – спросила секретарша, заглянувшая ко мне снова через несколько секунд. – Я его не узнала по голосу. «Я сама своего отца не узнаю», – подумала я, но промолчала. – Может, позвоним в полицию? – спросила Трейси, когда я рассказала ей о звонке. – И что мы скажем? Они просто ответят, что это семейная проблема и что, пока отец не заявит о физическом насилии, они ничего не смогут сделать. Я все равно позвонила в полицию. Они почти слово в слово сказали, что это семейная проблема и что, пока отец не заявит о физическом насилии, они ничего не смогут сделать. Информацию о папином звонке я тоже занесла в журнал. Еще одно доказательство, хотя меня и начинала беспокоить мысль, что к тому времени, когда кто-нибудь проявит интерес к этим свидетельствам, будет уже слишком поздно. Слишком поздно для чего? Действительно ли Элиз собирается причинить вред отцу? Вот что я знала. Она намеревалась заставить папу переписать завещание, несомненно в свою пользу. А когда продадут дом и закроют сделку, Элиз получит и наличные. Я почти не сомневалась, что она уже несколько месяцев пичкает отца успокоительными и бог знает чем еще, чтобы он оставался сонным и его было легче контролировать. На что еще она способна? Не ждет ли моего отца такой же «несчастный случай», как и мать? Не застану ли я однажды, неожиданно нагрянув в гости, искалеченное папино тело у подножия лестницы? Я так и слышала всхлипы Элиз: «Он плохо держался на ногах из-за принятого снотворного. Я его много раз предупреждала, чтобы он был осторожен, не принимал столько сразу, но он такой упрямый!» Заинтересуют ли кого-нибудь тогда мои свидетельства? Я разочарованно покачала головой. Даже если и заинтересуют, то эти записи – не доказательства. Оставалась еще такая мелочь, как разумное сомнение, хотя у меня как раз не было ни малейших сомнений, что Элиз все сойдет с рук. Включая убийство. Или она уже его совершила? Одна жертва готова, вторая на очереди. – Тук-тук! – раздался голос от двери. Я обернулась и увидела Стефани в великолепном неоново-желтом комбинезоне и с улыбкой от уха до уха на неестественно худощавом лице. В голове вдруг возникла картинка: углы ее рта вдруг резко встают на место, и верхний ряд идеальных виниров вылетает изо рта, словно пригоршня подушечек жвачки. Я улыбнулась. |