Книга Убийственная красавица, страница 33 – Джой Филдинг

Эти несчастные создания, пережившие собственную память и теперь рыдающие от одиночества в больничных коридорах, рыдают не от боли в печени или желудке. Это агония людей, забывших о том, кто они, и их уши тщетно пытаются услышать в этих воплях звук знакомого голоса. Они живут в нескончаемом настоящем, а это и есть ад.

Я не хочу дойти до такого. Надеюсь, что, если когда-нибудь у меня разовьется болезнь Альцгеймера или еще что-нибудь похуже, у кого-нибудь хватит ума приставить мне дуло к виску и спустить курок. Думаю, Лиана Мартин была бы счастлива оказать мне такую услугу, но, к сожалению, ей не представится такая возможность.

Все то и дело твердят, что жить надо сегодняшним днем. Думаю, это добрый совет. Не забывать вчерашнее, но жить сегодняшним. Да, леди и джентльмены, это мой новый девиз. Надо было сказать об этом Лиане Мартин. Живи сегодняшним днем, Лиана, прошлого не воротишь, а что будет дальше — одному Богу известно.

Хотя нет. Не совсем так. Мне известно, что будет дальше.

Еще твердят, что каждый день надо проживать так, как если бы он был последним в твоей жизни. Еще один добрый совет, хотя не думаю, что Лиана Мартин оценила бы его по достоинству.

Интересно, о чем она вспоминала прошлой ночью и какие это были воспоминания — счастливые или печальные? И смогла ли она найти в них утешение? Лично у меня предостаточно неприятных воспоминаний. Например, в пять лет мне чудом удалось не утонуть в соседском бассейне. У Робби Уоррена был день рождения, а моя мать оказалась слишком занята и не могла пойти со мной, так что меня отвела туда тетя, не вылезавшая из нашего дома. До сих пор вижу, как она флиртует с отцом Робби Уоррена возле бассейна, запихивая в рот тартинки.^[23]Вы любите тартинки? Я очень. Их мажут маслом — м-м-м! Поэтому-то они и такие вкусные.

Было ужасно жарко, детей собралась целая куча — они плескались в бассейне и очень шумели. А взрослые сплетничали и пили, и, уверен, пили они отнюдь не лимонад, хотя тетя потом это отрицала. Так же, как убеждала остальных, что я не помню событий того дня. Она утверждала, что я никак не могу этого помнить, потому что я был слишком маленький. Говорила, что дети в этом возрасте ничего не запоминают, тем более в таких подробностях. Поэтому мне надоело ее убеждать. У нее была своя правда, у меня — своя. И в конце концов весь инцидент остался на ее совести.

Но какая же она оказалась лгунья! Упорно утверждала, что глаз с меня не сводила. Уверяла, что только на секунду отвернулась, а когда оглянулась, меня уже не было, и она, естественно, решила, что мне приспичило зайти в дом, дабы воспользоваться удобствами. Она всегда называла туалет «удобствами». Ей казалось, что так благороднее звучит. Помню, как ее корежило, когда она слышала от меня: «Мне надо в туалет». До сих пор вижу, как ее трясет. Но меня это, разумеется, только разжигало.

Так вот, она говорила, что вошла в дом, чтобы разыскать меня. Мне кажется, она просто хотела отыскать там отца Робби Уоррена. Разумеется, она сказала, что столкнулась с ним, пока искала меня (будто моя вина в том, что она с ним заболталась). Ну да, может, она и отвлеклась на пару секунд, но не более того, хотя остальные утверждали, что мне пришлось пробыть под водой не менее минуты. Не знаю, этого я действительно не помню. Зато хорошо помню, как меня толкнул кто-то из детей, и в следующую секунду я уже очутился под водой. Помню вкус хлора и как заливалась в ноздри тепловатая вода. Помню, как взметнулись над головой волосы и плавно зареяли в воде, как водоросли. А дальше — пустота.