Книга Когда трещит лед, страница 49 – Алеся Кузнецова

Алекс улыбнулся кончиками губ и смешал несколько оттенков краски, пытаясь добиться идеально-золотого сияющего цвета. Каждая мысль о ней становилась новым вдохновением и мазками краски ложилась на полотно. Эта любовь против законов мира, но наполняет его всего энергией жизни и, переливаясь через край от избытка, ложится новыми мазками на картину. Под лучами солнца на холсте медленно появлялись очертания такого знакомого образа. Он в таких точных деталях помнил тот момент и место, что мог бы рисовать даже с закрытыми глазами. Прикрыв на мгновение веки, он снова представил, как залюбовался солнечными бликами в золотых волосах, небрежно укрывших плечи незнакомки, как струящийся свет, словно проходя через нее, заполнял весь коридор. Сумеет ли он передать всю красоту и мистику момента? Почему-то он был уверен, что да.

Через пару часов работы за окном потемнело и пошел дождь. Падающие с неба капли зашумели в листве деревьев и кустарников. Алекс отложил кисть и заварил себе крепкий кофе. Эту картину он будет создавать только в ярких лучах солнца, сколько бы ни понадобилось на это времени. В комнате стало темно, но зажигать свет не хотелось. Накинув на плечи ветровку, он вышел на улицу. Деревья качали кронами, словно о чем-то сокрушаясь, а на линии горизонта, соединяющей небо с водами древнего Байкала, сгущались тяжелые грозовые облака. Алекс залюбовался картиной приближающейся грозы. Облака, словно тени, проносились над озером, гонимые порывами ветра. Он долго стоял, подставляя лицо сначала каплям, а потом и струям льющейся с неба воды. Радость от осознания и проживания момента своего окончательного исцеления и обретения душевного мира дополнялась кристальной чистотой омывающей лицо воды и звучащим в воздухе благоуханием таежных трав вперемешку со смолистой свежестью. Словно ребенок, он ловил губами капли дождя и пробовал их на вкус, наполняясь духом таежной свободы. Теперь он точно знал: после бури и ненастья снова придет солнце, вдохнет жизнь и энергию нового дня в его главную картину и наполнит ее светом и сиянием.

В этот момент за спиной забибикал грузовик и вспыхнули фары машины Михалыча.

– Вот, молодежь нынче пошла… Одно безрассудство! Разве можно под таким дождем стоять? Заболеть же можно!

– Можно и заболеть, а можно и выздороветь. – Алекс улыбнулся и похлопал Михалыча по плечу.

– Сам мокрый совсем и меня решил намочить, – недовольно проворчал старый знакомый, стряхивая с себя капли воды. – А я к нему столько часов по непогоде ехал, чтобы привезти эти фотоловушки. Ты, конечно, как хочешь, но я в дом ставить чайник.

Алекс тоже стряхнул капли воды с непромокаемой ткани ветровки и, по-прежнему улыбаясь, прошел следом в избу.

– Ну рассказывай, кого ты тут ловить собрался?

– В каком смысле?

– Ну зачем тебе фотоловушки?

– Чтобы фотографии лесной жизни получить. Днем я снимаю, но звери прячутся в это время. А если вдруг показываются, то я все равно их снимать не могу, рискованно очень. А представь, сколько можно кадров заполучить, если расставить их в глубь леса за ручьем, где я медвежьи следы видел недавно. Мне кажется, там и медвежата есть.

Михалыч внимательно посмотрел в глаза Алекса, пытаясь понять, правда это или что-то ему недоговаривают.

– Да правда, Михалыч. Что у вас тут происходит, никак не пойму, все подозрительные такие. А кому ты, кстати, на прошлой неделе фотоловушки передавал?