Книга Медаль благородных, страница 31 – Алеся Кузнецова

– Зачем ты ела чизкейк, который не любишь?

– Да ерунда. Он любил чизкейки, а мне было в принципе все равно. Но тогда алкоголь в кофе и все это внимание к нам, эта неприятность с десертом… все это было так необычно… И ко всему прочему, я влюбилась. Я тогда чувствовала себя самой счастливой.

– А потом?

– Сперва все было словно в сказке. Ну ты знаешь, как это бывает?

– Нет, не знаю. Расскажи.

– Он говорил, что я особенная и он всю жизнь искал такую, как я. Он устраивал мне сюрпризы прямо на парах, и все девчонки завидовали и восторгались таким смелым поведением Игоря. А я ужасно боялась, что однажды это все закончится и я просто не выживу после этого. Я стала смотреть на мир его глазами и любить то, что любил он, замечать недостатки в тех, в ком видел их он. Он уговаривал меня пропускать пары и говорил, что у него свои связи в деканате и все можно решить. Мы часто запирались днем у него дома, пока его мама была на работе. Вечером у него были занятия по аэробике и йоге. В какой-то момент я тоже пошла туда, чтобы быть всегда с ним рядом. И это буквально раздавило мою самооценку. Хотя Игорь тогда сказал, что просто обязан так вести себя с девочками, чтобы не потерять наработанную аудиторию. Может, оно и так. Но, скорее, нет. Просто мне тогда было восемнадцать и очень хотелось верить в такую красивую любовь. А потом я завалила сессию. Я, правда, много пропускала и училась кое-как.

– А связей в деканате, о которых говорил твой Ромео, конечно же, не оказалось?

– Не знаю, он старался и очень злился, что не получается решить, переживал. Но мне пришлось уйти на осеннюю пересдачу. Видел бы ты в то время глаза моей мамы. Было ощущение, что вся ее жизнь рушится, что я предала ее саму и ее мечту. Мама воспитывала меня одна. Она работала бухгалтером и круглый день проводила на работе. Ей никто не помогал меня растить и МГУ был светом маяка среди бушующего моря, надеждой на что-то лучшее. А тут такая история. В общем, она временно ограничила наше общение. А я, словно наркоман, потерявший привычную дозу обожания и восхищения, стремилась справиться с ломкой и вернуться к учебе. Я находила время и возможность для встречи, но меня больше не хвалили на факультете и я не была их лучшей студенткой. Я вообще не знала, не отчислят ли меня. Осенью я пересдала сессию и вернулась к учебе, но учиться не смогла, потому что наблюдать, как Игорь восхищается и также отчаянно ухаживает за девочкой из моей группы, которая, кстати, действительно была очень умной и даже победила в конкурсе по психологии отношений, было невыносимо. Я бы тоже могла победить в том конкурсе, но я совсем забила на учебу и все время проводила с Игорем. А хуже всего было то, что я узнала о его новой девушке прямо на факультете. Мы ведь не ссорились с ним. Просто стали реже встречаться. А потом однажды я увидела, как они целуются в коридоре у всех на виду. Глупо, да?

– Не знаю. А тебе самой как кажется?

– Мне кажется, что глупо. А тогда было очень больно. Словно мир разорвался внутри меня. И стыдно было. Потому что все видели, что я оказалась не особенной, а самой обыкновенной, и поэтому он предпочел мне более талантливую девушку. Мне казалось, все смеялись надо мной. А еще я чувствовала себя виноватой перед ним, словно не смогла соответствовать той Арине, которая так его восхищала, словно я в чем-то обманула его и оказалась недостаточно хорошей. Я написала заявление на академ и ушла в депрессию на целый год. И когда я говорю «в депрессию», то не имею в виду грусть-печаль. Мне казалось, что с меня выкачали всю энергию. Я подняться с кровати не могла. Принять душ – казалось, что это что-то нереально сложное и мне не хватит сил на это действие. Полное оцепенение и отсутствие сил и желаний. Мир казался чудовищно злым, несправедливым и искаженным. Мне хотелось, чтобы все исчезли и не трогали меня.