Книга Стамбульский ветер, страница 68 – Алеся Кузнецова

И тогда я вдруг увидела правду. За эти годы я стала именно такой, какой он хотел видеть меня с самого начала: тихой, послушной и незаметной. Я растерла своих друзей, свои мечты и саму себя. Но только теперь я поняла: полюбил-то он меня совсем другой. Яркой. Смеющейся. Упрямой. И сильной. Когда я еще не боялась мечтать и спорить. Как же я все просмотрела? Зачем сама сдала свои позиции? Сняла с него все заботы о семье. Я думала, он просто устал. Переживает. Пытается выкарабкаться из карьерной ямы. И не замечала, что все это – дымовая завеса. Я жалела его за то, что у него не складывается служба – тогда как сама, без колебаний, отказалась от своей мечты, своей работы и своей жизни.

Я ошиблась. В любви не нужны жертвы, в любви нужно уметь остаться собой. Но у меня не получилось. Впервые я посмотрела на нашу семью словно со стороны и ужаснулась. Мы стали совсем чужими. Пока я верила ему, твердила, что он старается ради нас, моя вера была цементом, на котором держалась вся жизнь. Но вера рухнула и я заметила, что пока учила Дашу буквам, бегала за продуктами и стирала его форму, он начал строить новую жизнь и новые отношению с той, что могла помочь продвинуться по службе. И по слухам уже помогла. Ведь теперь мой муж стал личным помощником полковника и с превеликим удовольствием выполнял все поручения. А я не жаловалась. Я просто любила.

В ту страшную ночь, когда загорелась квартира в Купчино и погибли мои родители, у меня не осталось никого и ничего кроме него. И вот теперь его тоже больше не было. Я оставалась одна, с маленьким ребенком на руках , без родных, без помощи и знала, что скоро – и без квартиры. Я не понимала что делать, но была уверена, что мы с Дашей выстоим. Мы с ней сильные, мы из той породы людей, что гнутся под шквалистым ветром к земле, но не ломаются. Я хорошо знала свою дочь и была уверена, что мы справимся. Но пока она такая маленькая, мне не хотелось лишать ее иллюзии отцовской любви и заботы, поэтому я украдкой покупала ей игрушки и оставляла на подушке, словно это были подарки от отца, который приходил, когда она спала, и уходил до того, как просыпалась. Даша утром прижимала к себе “папины подарки”, а я не могла ей признаться, что он даже не приходил ночью домой.

Я отвернулась от экрана ноутбука, потому что не могла дальше читать. Слезы душили и мне не хотелось сдерживаться. Я разрыдалась так горько, как плачут в детстве в моменты страшного разочарования… Я вспомнила, как по утрам находила на подушке подарки отца, а потом он женился на Любе и подарки закончились… а я так и не смогла понять, что же я сделала не так и почему отец перестал меня любить. Слезы лились рекой и я ничего не могла с собой поделать, ведь я только что вспомнила все и поняла наконец, что читаю собственную историю.

Меня колотила нервная дрожь, но я впервые была готова выслушать ее до конца и наконец узнать все то, что отказывалась слышать. Я вытерла лицо, сделала глубокий вдох и снова вернулась к экрану. Палец, как будто сам по себе, прокрутил следующую страницу. И там было то, к чему я не была готова.

Он закатил сцену прямо у всех на глазах. Это случилось на танцах в честь дня семьи. Я помню, как волновалась, ведь мы давно не выбиралась никуда вместе. Он настоял, чтобы я надела платье поярче и покороче, накрасилась. Я уже отвыкла от таких, но подумала: “А может это наш шанс? Может, он снова хочет, чтобы все стало как раньше?” Я снова поверила. Хоть на секунду. Дура…